Что мы, в сущности, знаем о других людях? В лучшем случае можем предполагать, что они похожи на нас.

В лофте Джима нет трофеев. Там только чистота скребет со всех углов, растекаясь тошнотворной стерильностью. Любая небрежность Джима - попытка подражания. В лофте стерильность пахнет спиртом. Так мог бы жить врач, но у Джима никогда не было амбиций такого масштаба. В его жизни все всегда сводилось к семье и в голове по кругу звучал голос матери. Чертова сука никогда не относилась к Эллиоту с любовью. И это становилось камнем преткновения. Навязчивой идеей. Манией. Поэтому в жизни Джима нет медицины, нет случайной небрежности, нет ничего, что о нем бы хотелось сказать. В жизни Джима есть удачно сделанные вклады, протягивающие кровавые лапы из прошлого. Никто не спрашивает кем ты работаешь, когда ты приносишь пол ляма в банк. Никому не интересна законность твоих действий, когда ты отдаешь круглую сумму на долгое хранение под процент. Таких как Джим называют рантье.

Таких, как Эллиот называют психопатами.

В доме Эллиота есть отдельная комната, где стерильность бывала разве что чужим вздохом полвека тому. Старый дом на отшибе мира, посреди толстенных сосновых стволов, где москитов больше, чем людей. Эллиот не знает, кому раньше принадлежал этот дом, но использует его, как свой. Случайно найденная хибара в лесу - вот что это на самом деле. В доме Эллиота есть комната трофеев. Чаще всего неприметных, отсутствие которых не бросается в глаза на месте преступления. Иногда это кольцо, иногда снимок, иногда чей-то позолоченный ролекс. О, его звали Джошуа и он был прекрасным принцем с голубыми глазами, ярко выступающими из черных кудрей. Заводной, молодой и дерзкий. Потягивал виски-кола, плевался табачным дымом и звал на танцпол. А потом горстями жрал таблетки в моей тачке и с готовностью вставал на колени. Кажется, он был то ли богат, то ли зависим от родителей. И наркотиков. Но не от меня. Мелкий ублюдок. Часы, оставшиеся в напоминание, теперь кричат с полки немое "нет". Джошуа мог бы жить, так думается Эллиоту, если бы не говорил "нет". Эллиот не хочет думать, что никто из его жертв на самом деле не мог выжить. Что нет такого ответа, который бы устроил его. Что вся его игра - это не погоня за согласием, а гонки со смертью.

Never get loose. Never escape. Ready to look
i  n      y  o  u  r      f  a  c  e
I will give you what you need!

- Голову? - смех лаем срывается с губ и бьется о стойки, отражается в стеклах. - Как можно потерять голову? - в удивлении плещется насмешка над обществом, ведь как можно потерять целую голову? Это не фантик, это голова, черт побери! - Поищите в лесу, вдруг укатилась. - снова смеется и думает о дорожке, по которой укатилась чертова голова. Прямиком через лесную чащу, между сосен, от старой водонапорной башни направо и еще шесть миль на запад.

В голове эхо прокатывается на манер голоса Джейдена. Какого хрена он с ними делает. Какого хрена я с ними делаю. Брось, Джей, ты знаешь. Ты видел заключения судмедэкспертов. Ты знаешь, что именно я с ними делаю. И как долго и насколько успешно. Моей ДНК там больше, чем их собственной. Ты знаешь, Джей. Но ты не можешь уложить в своей голове ответы на вопросы "почему" и "зачем".  Я расскажу тебе. Может быть. Позже. Рука свободно ведет руль в сторону, автомобиль сворачивает на красный под сигнал, летящий в бампер. Вновь повисает блаженная тишина, в которой музыка, дыхание, призрачные остатки смеха их обоих.

Это все, как игра с голодным медведем. Истекающий кровью пытается найти пищу для голодного зверя, а зверь смотрит на кровь и облизывает клыки. Зверь тянет носом воздух и аромат металла распадается на молекулы соли. Он смотрит прямо в зияющие раны, подбирается ближе, норовя лизнуть шершавым языком, чтобы глотнуть свежей, соленой, манящей. В этой игре нет правильного действия, которое позволит обоим сохранить жизнь. Один все равно умрет. Станет жертвой голодного зверя. Других вариантов не предусмотрено потому, что Эллиот не проигрывает. Эллиот не последователен, импульсивен, но удачлив, как чертов лепрекон. Он не просчитывает и не играет в шахматы. Он срывается и летит в омут. Но не проигрывает. Никогда.

Гул музыки, шум голосов, толпа на входе. Когда у тебя есть деньги, ты не обременен этими проблемами. Ты паркуешься за углом и прикидываешь дорогу к вип-входу. Нет, нас нет в списках, но у нас есть свой. Вот тут, посмотрите, даже Бенджамин Франклин есть. О, смотрите ка, их даже два. Они очень хотят порадовать вашу супругу. Любые двери открываются мертвыми президентами - иронично. Про мертвых Джим может многое рассказать. Как, впрочем, и Джей.
- Пойдем к бару. - через густой голос черного рэппера с трудом слышны собственные мысли, путающиеся в candy shop - [своего рода candies лежат в кармане, на всякий случай и Эллиот думает, что случай настанет]. Рука скользит по плечу, увлекая за собой. Как способ не потерять друг друга. Или очередной импульсивный шаг Джима. Очередная вспышка во взгляде, обволакивающая огнем, обдающая жаром. Но, как змей из Эдема, шепчущая: «я рядом, приятель, я рядом с тобой.»

Лопатками ощущает твердый срез барной стойки, плечом - тепло соседнего. Взгляд перебегает от вспотевших смазливых лиц и тел к Эдвардсу, задерживается на мгновение,
- Расскажешь что там случилось? - склонившись к уху, коснувшись дыханием щеки. - Можем пойти туда. - Джим кивком указывает на вип столики наверху, где на диванах вроде удобнее, да и шума поменьше. Он не думает, что им двоим захочется танцевать, а пить этот дрянной виски можно где-угодно. Впрочем,
- Ну и я кое-что прихватил. - на уровне бедра касается пальцами, демонстрируя зажатый в ладони гриппер с несколькими цветными таблетками. Джим бы не стал вот так с порога толкать к кокаину. П о з ж е. Пока он улыбается уголками, доверительно глядя на друга. Ну... Джим ведь рядом. Он поддержит, проследит, ничего не случится. А расслабиться Джейдену явно не помешает. С наркотой всегда по одному сценарию. Ты смотришь, отрицаешь, не осуждаешь. Потом смотришь, отрицаешь, но уже заинтересован. Смотришь, отрицаешь, но испытываешь сомнения. Смотришь, хочешь попробовать. Пробуешь. И дальше ты либо открещиваешься на всю жизнь, либо летишь в омут, ловишь бэдтрипы, просыпаешься с желанием втолкать в свое тело еще порошка. Эллиот не предлагал ничего кроме травки, но это даже не наркотик в штатах. Таблетки, как новый уровень.
- Хочу, чтобы тебе стало легче. - улыбка тянет губы, озаряя лицо и зажигая глаза. Искренний порыв помочь другу. В голове шепотки, голос матери, смех старшего брата.

[indent] - ты навлечешь на себя беду, эллиот! ты зря затеял эти игры!
[indent] - пошла на хуй.

Одна таблетка и вот ты уже летишь в кроличью нору. Ты уже и не ты вовсе. Ты не спешишь на чай к королеве. Ты не ищешь укатившуюся голову. Ты почти что не существуешь. Только легкое тело, подхватываемой ветром. Ты летишь и тебе хорошо. Ты летишь и я рядом, Джей. Я держу тебя. Я буду держать, чтобы ты не упал и не оступился. Ты же знаешь, я рядом. И я буду рядом с тобой до конца, пока сам не загляну внутрь. Пока не познаю бездну в тебе. Пока не покажу свою собственную.

За улыбкой на изгибе губ помутнение. Вспышки алого. Залитая кровью комната. И мысль о том, чтобы идти через отказ, возбуждает. Но Эллиот смотрит глазами Джима в лицо Джейдена. Эллиот не ждет отказа, Эллиот не толкает к пропасти. Он ласково берет за руку и ведет туда сам.