Томасу нравится дразнить Джастина, это вынужденная мера, ведь он не хочет причинять парню ненужную боль. Контролируемую – да, но не такую. А потому он отвлекается, приподнимаясь и с улыбкой смотрит на Джастина, который бросил такое вот внезапное признание. Ему же страшно поди. Было ли что-то тогда с Алексом? Ох, если да, то это паршиво, ведь так манит быть первым у кого-то.

- Потерпи немного, - почти ласково просит Томас, - ты ещё не готов, - а потом добавляет так вкрадчиво, почти любовным голосом, - я люблю причинять боль, но не такую, - произнеся это, он снова наклоняется и снова берет в рот, попутно добавляя второй палец. Сдерживаемые стоны Джастина возбуждают, заставляют воображение играть ярче.

Он сбавляет темп, наращивает, снова сбавляет, отвлекается на поцелуи нежной кожи с внутренней стороны бедра и кусает там же, оставляя засосы. Кто их там увидит? Да никто и в этом вся сладость подобной шалости. Впрочем, Томас любит и чтобы видно было.

После того, как он добавил третий палец и те двигались свободнее, Томас решил сдаться и больше не мучить и обоих. Презерватив и смазка были наготове, Том лихо с ними разобрался, открыл упаковку с резинкой зубами, сплевывая куда-то в сторону упаковку. Резинку он надел сам, придвинулся ближе, завел руки под колени Куперу и заставил того поднять так ноги.

- Готов исполнить твое желание, - говорит он, издеваясь, прижимаясь членом к ягодицам, - сильнее сжимает пальцы на чужих бедрах и входит грубо, сразу до упора, позволяя Джастину привыкнуть. Сам же Линдберг шумно выдохнул, наконец-то оказываясь внутри Купера. Тесно и горячо, чертвозьми, как же давно он хотел этого.

Как же хорошо. Интересно, в голове у парня сейчас, наверное, крутятся те дурные мысли вроде «мы сейчас одно целое» или нет? Испытывает ли он все ещё такой страх или нет? Том хочет расположить его к себе прежде чем начинать играть и манипулировать. Сначала хочется подготовить почву.

Том наклонился ниже, провел ладонями по телу юноши, вжимаясь в него, сомкнул пальцы на его шее, но не слишком сильно, ему же завтра ещё в люди выходить.

- Прекрасный вид, - говорит он негромко, наслаждаясь беззащитностью парня под ним, а после начал аккуратно двигаться, испытывая блаженство.

Движения то плавные, то быстрые и грубые, Томас в полной мере наслаждается своей властью над парнем. Именно он контролирует всю ситуацию. Длинными пальцами сильно сжимая чужие запястья, другой рукой профессор придерживает ногу Джастина под бедро. Юноша не растерялся, крепко обнял Тома, прижимая к себе. Парнишка од ним словно плавится от каждого касания, тонкое, стройное тело, податливое к движениям, совершенно невинное лицо, на котором застыла похоть. Прекрасное, чудесное лицо и эта похоть на нем выглядит как нечто уличающего этого юношу с ангельскими кудрями, которые так бессовестно сбрили.

Томас вдруг испытал желание наказать его за это. За то, что он бессовестным образом позволил сбрить эти кудри! Рука тянется к тонкой шее, ладонь удобно ложится на неё так, что кадык упирается в подушечки под пальцами. Хочется сдавить сильнее, чтобы он даже начал хрипеть, но в последний момент Том меняет свое решение.

Он резко разрывает контакт, дает им обоим передышку, чтобы сменить позу и кончить не так скоро. Не произнося ни слова, тянет за пояс, который связывал все это время руки Джастину, отбрасывает его в сторону, но попытку парня растереть запястья Том молча шлепнул юношу по рукам. Нечего расслабляться.

- Повернись, - повелительным тоном говорит он, смотря сверху вниз, даже не думая немного отползти, чтобы юноше было легче перевернуться. А то вот ещё, не хватало. Как только Джастин повернулся на живот, Томас хотел сразу войти в него, но как только увидел его задницу, предпочел сначала звонко шлепнуть. Отпечаток ладони появился почти сразу.

- Привстань, но на руки не опирайся, - чуть мягче говорит он. Как только Купер выполнил указание, профессор потянулся руками к его плечам, - расслабься, - мягко протянул он. В этот раз он вошел грубо, прижимаясь к мягким ягодицам, Томас провел пальцами по плечам юноши, ниже локтей, что вынудило его прижаться ещё сильнее, сжал пальцы на предплечьях Джастина и по одной, завел его руки ему же за спину. Теперь Купер может ещё меньше, чем до этого, а Линдберг полностью владеет им.

Эта ночь была прекрасна. Наполнена искрами, плавными движениями юного тела и оркестром пошлых звуков. Томас наконец-то дотянулся до юноши, завладел им и подмял под себя, наслаждаясь, когда позволял себе чуть сильнее надавить, быть немного грубее. Это восхитительно. Что самое главное – мальчишка был трезв. Никаких наркотиков или алкоголя, только этот мальчик.

Остаток ночи они проспали, надо было набраться сил перед выставкой, а то ещё с людьми общаться. Не хочется, чтобы потом в газетах писали, что Томас на собственной выставке был сонный и неадекватный. Приятная истома и слабость позволили быстро уснуть. Без сновидений, в благоговейной темноте, наполненной вакуумной тишиной.

Им необходимо взбодриться.

Томас просыпается первым.

Прежде чем разбудить юношу, сладко посапывающего рядом в постели Линберг заказывает завтрак им в номер, после чего отправляется в душ. Прохладные струи воды прогоняют последние остатки сна, профессор не стал слишком долго купаться, а то был велик шанс запороть посещение собственной выставки. Разморит же. Так что в конце устроив себе контрастный душ Томас окончательно открывает глаза. Усталость в теле отзывается при каждом движении, напоминая события этой ночи. А вместе с тем напоминая о сладких стонах юноши.

Наконец-то он до него добрался. Как же давно хотел.

- Подъем, спящая красавица, - шлепок по голой заднице ладонью был слишком громким, но этот звук порадовал Томаса, - нам надо привести тебя в порядок.

Этот мальчик должен блистать на своей первой выставке, он должен выглядеть уверенным, одетым с иголочки юноши, а не быть потерянным школьником, который и пары слов связать не может. А ещё Томас планирует сегодня не зацикливаться на своей важной конкурентке. Девица строптивая, раздражает Линдберга тем, что считает, будто они на одном с ней уровне. Да вот ещё! Она на порядок ниже, её работы весьма талантливы, но слишком однообразны. Том старается же как-то выделяться, что-то придумывать новое, не писать одни и те же образы.

С полотенцем на бедрах он открыл в дверь, как только в неё постучали. Молодой парень вкатил столик с заказанным завтраком и готов был обслужить посетителей, но вручив парню чаевые профессор его выпроводил.

- Ты встал? – спрашивает он, поднимая крышку с первой тарелки, ароматный запах яичницы с беконом и овощами вызвал в желудке спазм, - я голоден и не люблю есть один если есть компания, присоединяйся.

«Было бы славно затащить его в подсобку на выставке для минета», подумал он, открывая и вторую тарелку.