I will be the one to survive

Джем вернулся в Дерри в январе 2018. Падал мелкий, раздражающий снег, кое-где на домах и витринах еще оставались праздничные украшения, а город выглядел так, будто вообще не собирался меняться. Ни за десять лет, ни за двадцать, ни за сто. Никогда. Не то чтобы Джем ожидал другого - Дерри не то место, где начинают новую жизнь, он всего лишь хотел разобраться с чужой смертью; с небольшой спортивной сумкой за плечом, в тяжелых ботинках и типичной джинсовой куртке можно было сойти за механика, плотника, дальнобойщика, грузчика, электрика… могильщика. Потому что местному все равно пришлось помогать, в четыре руки раскапывая промерзлую землю, чтобы после опустить туда гроб почившей матушки - Элен умерла за пять дней до этого, и от запаха замутило бы даже святого. Джем мрачно курил возле могилы, трупная вонь смешивалась с ароматами дешевых цветов, табака и ладана, а в голове не рождалось ни одного доброго слова. Да и злого тоже - Джему было просто никак. Он очень хорошо научился контролировать свои эмоции.

Кажется, впервые это случилось, когда Джему было три, а может, пять - искренний детский испуг от скримера в каком-то фильме ужасов наградил мать такой жесточайшей мигренью, что пришлось наутро отпрашиваться с работы. Отцу бы тоже досталось, если бы в этот момент он не был на сутках - как оказалось двумя годами позже, если бы в тот момент он не трахал соседку на ее продавленном диване. Семейная жизнь Элен закончилась довольно быстро, муж был выставлен за порог, а Джем еще долгие годы слушал, что он такой же, как его бабка. Такой же странный. Такой же ебанутый. Такой же ”да тебя надо изолировать от общества, ты фрик!”. Такой же “это от тебя у меня голова раскалывается по утрам”, как будто дело было вовсе не в дешевом вине из пакета. Но у всего происходящего нашлось несколько плюсов: Джем понял, что в его семье уже были люди со странностями, осознал, что может рассчитывать только на себя, и сделал все, чтобы как можно скорее свалить из Дерри. И учился понимать свои способности - оказалось, они не ограничились чужими мигренями, вспышками боли в поврежденных суставах и случайных спазмах. Неясно, стоило ли благодарить за это такую же ебанутую бабушку, но Джем обнаружил себя совсем не идиотом. Настолько, что умудрился заполучить стипендию Принстона и свалить из злоебучего Дерри под крики матери о неблагодарности и блаблабла, что-то там еще. Джем уже достаточно контролировал себя, чтобы не срываться по пустякам.

Минус - его хватило только на два курса юриспруденции. Плюс - Джем точно понял, что не хочет быть одним из тысяч белых воротничков; строго говоря, его вообще воротит от строгих костюмов. В двадцать было легко начинать все заново, даже когда приходилось мыть столы в забегаловках, наливать дешевое бухло в грязные стаканы и вышвыривать обдолбанных мудил из клубов. Одно время Джем даже думал податься в морскую пехоту, но необходимость навязывать звездно-полосатые идеалы в конце концов вызывала рвотные позывы. Он не закончил даже курс молодого бойца и ни капли об этом не пожалел.

Свободная жизнь без тупых приказов открыла гораздо больше возможностей. В какой-то момент Джем, видимо, собрав бинго из существующих должностей о решил, что хочет свой бар - и начал просто зарабатывать деньги. Иногда вполне легальными путями, иногда… не очень, но стараясь не вляпываться в откровенно незаконное дерьмо. Никаких убийств, никакой работорговли, никаких наркотиков. Просто хождение по краю, потому что там, на краю, платят гораздо больше. И это веселее, кто же станет отрицать? Нужная сумма на открытие приличного заведения в Филадельфии была собрана, когда приятную, успешную, такую идеально распланированную жизнь нарушил звонок из богом забытого Дерри.

Джем докурил, бросил окурок на гроб вместе с чахлым цветком и взялся за лопату. Необходимость закапывать могилу, стоя на промозглом ветру, оказалась не последним сюрпризом от покойной матери - в доме, куда он завалился после похорон, кишели клопы и крысы, разваливалось почти все, что могло развалиться, а воспоминания, забитые поглубже, херачили так, что Джем вышел (выбежал) на улицу с такой невыносимой головной болью, что от нее темнело в глазах. Потому что сдерживать себя было слишком сложно, а направлять на других… Он все-таки никогда не был плохим парнем.

Он никогда не был плохим парнем, поэтому привел старый дом в порядок, хотя мог бы сжечь его к чертям. Он никогда не был плохим парнем, поэтому не смотрел на жителей Дерри свысока. Он никогда не был плохим парнем - может быть, поэтому и не уехал, даже осознав, что теперь, когда в городе нет матери, здесь стало легко и приятно дышаться. Заработанных за несколько лет денег хватило, чтобы купить и заново открыть заброшенный бар почти в самом центре, и Джем неожиданно для себя пустил корни. Наверное, впервые во взрослой и сознательной жизни почувствовал себя чем-то большим, чем перекати-поле из старого вестерна. И хотя его привязанность к Дерри долгие годы была непрочной, а оставленные пути отхода - безошибочными, Джем… Да, когда однажды позвонил старый друг, знакомый еще по Сиэтлу (сколько Джему тогда было? двадцать два?), и спросил, где он сейчас, чтобы... Ладно, просьба была непривычной, прежде Джему никогда не доводилось следить за чьими-то детьми, но он согласился, не раздумывая. Без вопросов, пусть приезжает. Поживет у меня, Гейб, дом большой, не ссы. Ничего плохого не случится, если твой пацан не станет бухать, как не в себя. Не пьет? Ну и отлично.

• связь.
ЛС хватит, в крайнем случае можно привлечь Тайлера в качестве совы.