Хот-доги или мороженое.

Оба фургончика, прячущиеся от солнца под магистралью электрички, казались отвратительными. В полуденной жаре они оба воняли - один прогорклым майонезом, другой - кислым молоком. Эти гадкие ароматы не могли проникнуть в кондиционированный салон полицейского крузера, да и далековато было, но Эйден был уверен - ничем хорошим эти блевотные точки питания пахнуть не могли. Он не сводил с них глаз, пялился через боковое стекло на две разномастные коробки с прилавками, потому что - а куда ещё смотреть? Когда он наотрез отказался вести дневник, то мозгоправка уперлась и сказала, что он хотя бы должен находить что-то хорошее в каждом дне, иначе она отзовет разрешение ему работать. Вот он и сидит - выбирает, о чем промямлит ей на следующей встрече - какой, мол, заебательский фургон с мороженным он видел позавчера, как этот фургон живенько напомнил ему о детстве и походах с батяней в парк, как пиздато на бате сидела форма морпеха, и как охуенно было проводить с ним один выходной в три года между его командировками в Залив. Все так, фургон с мороженным напоминал обо всем этом, отчего хотелось скулить, тогда как фургон с хот-догами просто был мерзотным. Мерзотным и все, без триггеров тусклого детства.

На тесном перекрёстке кроме двух фургонов сновали люди, но на них он смотреть не мог. Людей Маккенна ненавидел. В особенности тех, кто знал его, знал его имя, номер телефона, мог с ним говорить, звонить ему, вызывать по рации - вот эти были действительно лишними. Шеф, мозгоправка, сидящий рядом Локи. Чертовы ублюдки принимали его во внимание, признавали его существование и только этим уже вгоняли в оцепенение. Они были лишними, потому что только подчеркивали, что лишний тут на самом деле - он сам.

Как можно не быть благодарным человеку, который спас твою жизнь, застрелив врага у тебя за спиной? Да легче легкого. Можно не только не быть благодарным, но и ещё больше возненавидеть. Какого хера, Локи?! По морде же видно, что через силу выстрелил, нехер вообще стараться было! Всем было бы проще. Мне было бы проще. Не надо было бы смотреть на эту выгоревшую рекламу фруктового льда на потасканном кузове.

Еще хуево то, что в присутствии Локи нельзя достать пистолет. Достать просто так, без причины. Ну как, без причины. Держать ствол в руке и смотреть на него, прикидывая - достаточно ли выгорело внутри, чтобы пустить его в ход сегодня, или есть там чему ещё болеть, чему тлеть. Потому что если есть - Маккенна не имел права сваливать, соскакивать с этого поезда самосжирания, нет уж - он, сука, до капли должен выпить все, что заслужил в тот момент, когда последний раз из этого самого пистолета стрелял. Если бы не напарник рядом, Эйден бы сейчас смотрел бы на ствол в руке, чувствовал бы его тяжесть, верность железа своему предназначению, безразличность. Оружию можно верить. Людям - никогда.

Эх, Локи, ебанный ты гандон. Ну нахуя ты...

Рация ожила, и напарнику пришлось ответить. Его голос резанул по ушам похлеще рации, срывая грязный рваный полог какой-никакой тишины, что успела нарасти за последние несколько минут. Сколько там они молчали? Сколько ещё им молчать до конца этой ебучей смены?

Локи вел крузер и костяшки его пальцев на руле гипнотизировали. Сильные руки, сильный мужик. Эйден не смотрел в сторону головы напарника, на его лицо, даже вскользь - и страшно, и неприятно, и просто лень. Лицо хорошее, если абстрагироваться. Но как тут абстрагироваться? В очередной красивой нью-йоркской оболочке очередной нью-йоркский кусок дерьма. Такого же, из которого слеплен сам Маккенна. И хот-доги эти ваши, и мороженое. Навалили в вафельный, блять, стаканчик от души.

Прибыли. Вышли из машины. После кондёра жара наваливается как рулон стекловаты. Все тело взмокает, даже голые предплечья ниже короткого рукава. Кто те придурки, что толпились там в очереди за хот-догами? Как же надо себя ненавидеть, чтобы жрать те хот-доги в этой жаре? Лучше уж пулю в рот.

Я знаю, я-то знаю.

Все на автомате. По протоколу. Один вперёд, другой прикрывает. Хорошо. Правила - всегда хорошо. Успокаивает. Даже можно нашкрябать воодушевление на дне нутра - может сегодня? Может завалят? Вот бы завалили - мамке в дом престарелых его пенсию выплатят. Хоть какая-то польза. Расстроится старушка, конечно - ей одной на свете не плевать, но благодатный Альцгеймер её успокоит, не через полчаса, так на следующее утро - забудет. Как забыла и остальное. Счастливая.

///

- Мэм, успокойтесь, - слегка запоздалый совет для этой обдолбанной - её спокойствию батальон слонов позавидует, - здесь был кто-то ещё? С кем вы отдыхали?

"Отдыхали", блять.

Ответ его мало интересует. Установка возможных участников или свидетелей - просто пункт из протокола. Он сидит на корточках перед растрепанной неумытой теткой, от её дыхания, кажется, слезятся глаза, но Эйден не отстраняется - он и это заслужил. С хуяли ему должно быть комфортно. Это он прохладный салон крузера не заслужил, а вот это все самое то! Зловонный притон, распаленный пыльным городским солнцем, аномальная по всем меркам жара, удесятеренная плесневелым кирпичом старого Бронкса, хруст шприцов под ботинком, напряженная спина напарника, доверия к которому нет хотя бы просто потому, что Эйден и себе не доверился бы.

- Принцесса в ауте, медиков вызвал. - Тихо выдавил из себя Маккена, не глядя Локи в глаза. - Идем, раз надо.

Ему, в общем-то, было все равно. Задержат они сегодня кого или нет. Лишь бы время быстрей прошло. Лишь бы домой, где задернуты шторы, вентилятор щелкает на повороте влево, орут под окном мексы, а в руке лежит ствол. Там, среди прочих теней, окружающих его мысли, мелькает и тень хоть какого-то контроля над своей жизнью. Которая, в общем-то, пошла по пизде. Чтобы там не вещала психолог.

Соседний дом был близнецом предыдущего, и клопы, населявшие его, были почти такими же. Подобие улыбки легло на губы Эйдена. Неуместная гордость и ощущение того, что он лучше других вызвали очередной прилив ненависти к себе, но он позволил себе это. Во-первых, от ненависти к себе ему легчало, попускало. А потом - какая уже разница? Вот уж что точно неуместно, так это беспокоиться о собственной нравственной чистоте.

Люди попьянее не обращали на копов внимания, а те, кто потрезвее - злобно и недоверчивы зыркали, в тусклых взглядах их мерцали отголоски тщедушного вызова "а ордер у вас есть?!" и "я знаю свои права!", впрочем, быстро гаснущие под обильным жирным страхом, возникающим как только их лупала пересекались с двумя парами бездушных коповских глаз.

Локи остановился у двери. Очевидно - квартира напротив той, откуда был вызов. Ну, стучи, йопт! Нет? Не хочет. Вцепился в свой пистолет. Ну хер с тобой. Эйден трижды долбанул кулаком в створку. Не прочная. Если придётся - плечом вынести можно.

- Эн-Уай-Пи-Ди! Откройте!

Дом вокруг них затих, прислушался, даже поддатые и поддолбленные стали внимать - может хоть кому-то сегодня станет хуже, чем им?[icon]https://i.imgur.com/oGd9V58.jpg[/icon][nick]Эйден Маккенна[/nick][status]а, это этот...[/status][lzname]его что, не уволили?[/lzname][]Был хорошим копом, славным человеком, добрым сыном и настоящим другом, слыл душой компании, дважды висел на доске почета. От мысли, что хоть слово из этого скажут на его похоронах, его тянет блевать.[/][sign]<>[/sign]

Отредактировано Caleb Wright (2021-05-22 21:03:31)

Руки Локи хватают, дергают, утаскивают с линии огня. На мокрую от пота форменную рубашку лепится пыль, труха разрываемых в клочья тонких стен. Кажется не от стрельбы, а от чужого прикосновения мышцы сводит в камень, кожа саднит, горит, зло скалится рот. Секундой позже, уже на обмусоленном, никогда не мытом полу накатывает волна ненависти к долбанному напарнику – опять влез! руки убрал, урод! – в потом ненависть законно приходит к себе, знал же, что могут пальнуть через дверь, но не использовал шанс, не остался, не устоял, дал себя спасти. Бездушный инстинкт самосохранения, безразличный к его беде и усталости. Мозг Эйдена выгорел, а тело, сука, работает как часы. Ебанная обезьяна.

От душной пыльной близости, от застигшего врасплох пристального взгляда хочется рвануться в сторону, отползти на заднице, перебирая руками и ногами, отпнуть от себя этого совершенно избыточного человека, одно присутствие которого на соседнем сидении отравляет каждый, сука, день. Но Маккенна не шевелится. Его взгляд переползает с глаз Локи на его прижатый к губам палец. Вспышка гнева прожила всего полсекунды, ее вытеснил включившийся коп.

Эйден огляделся. Люди попрятались. В конце коридора кто-то лежит, чьи-то ноги в кроссовках, но, кажется, так и было, когда они сюда пришли. В ту сторону пули никак не могли попасть, значит, этот кто-то либо «отдыхает», либо передоз. Неудачник, если так. Мог бы по-геройски быть заваленным из автомата.

Злые, дурацкие, снисходительные мысли. Пришел в норму, значит. Так, собраться. Посмотреть Локи в глаза, решить, что делать дальше.

Большие у тебя глаза, парень. Когда нет этого вечного мудацкого прищура с оценочкой – наебать или не наебать. Что-то человеческое скользнуло по лицу Локи. Что-то из прошлой жизни. Скользнуло и исчезло.

Неуместная профессиональная зависть к напарнику, предлагающему выстрел снизу. Неприятно осознавать, что Локи — это не просто радиоактивный фон на рабочую смену, а тоже коп, профи, со своей выучкой, опытом, прожитыми ситуациями. Неприятно осознавать, что Локи – человек.

Конечно, Эйден ничего не говорит, не предлагает, не спорит.

Конечно, Эйден соглашается.

Повинуясь отточенному движению пальцев замок кобуры отскакивает, рукоять пистолета словно сама вползает в ладонь. Наконец-то у него в руке ствол. Маккенна аккуратно перекатывается по полу, не чувствуя грубой подстилки из гипсокартонной крошки и древесной щепы. В просветах пулевых дыр шевелятся тени. Там, за стрелком то самое окно, что заметил напарник из дома напротив. Свет окна, дрожащий в отверстиях двери сейчас поможет Эйдену, прицелится. Через секунду, когда дверь будет вышиблена. Но этот же свет упадет прямо и на лежащего копа, делая его идеальной мишенью.

Чтобы выжить понадобятся планковский миг и целая вселенная удачи.

С удивлением для себя Маккенна понимает, что медлит. Всего мгновение, но он дает себе его чтобы бросить еще один взгляд на стоящего в изготовке напарника. С обессиленным раздражением на самого себя приходится признать, что при всей ненависти к Локи, лучше уж увидеть его большие, человеческие глаза перед смертью, чем темный силуэт на фоне слепящего окна.

Пинок. Скрип, хруст разъебанной двери. Вон он! Справа! В проеме, ведущем в другую комнату, стоит с черным тэк-девять в руках. Ставка Локи сыграла - вздернутый ствол вспыхнул новой чередой оглушительной трескотни, посылая десятки пуль в метре выше, в пустоту.

Правая рука Эйдена толкает табельный ствол вперед, левая тянет на себя – разнонаправленное напряжение мышц исключает любое дрожание. Мушка – прицел – лоб. Палец на курке сам выбрал момент нажатия.  Коп еще успел перехватить удивленный взгляд стрелка, когда тот заметил, понял, попытался опустить свое оружие, но все это было слишком долго. Занавеска и потолок за его головой вспыхнули чернобурым, тело с грохотом обвалилось.

Сладкая оргазмическая тишина – выжил – продлилась лишь полсекунды. Напарник с выставленным перед собой пистолетом влетел в квартиру, отпнул валявшийся на полу полуавтомат стрелка, огляделся и рыскнул в ближайшую комнату. Маккенна поднялся с пола резво, полупрыжком, и последовал примеру Локи. Через десять секунд, убедившись, что в квартире больше никого не было, они оба стояли над трупом.

Эйден сжимает в руке ствол. Он не смотрит на оружие, но чувствует его всем телом, жилами тянет его тяжесть прямо в собственную грудь, в сердце. Он снова выстрелил. Снова. Впервые после того раза. Впервые после. Сегодняшний выстрел дался много легче. Даже слишком легко. Походу, цены у человеческой жизни больше не было.

Рядом дышит Локи. С потолка со мокрым шлепком валится кусок мозга. Романтика.

- Знаешь его?

Маккенна кивает на татуировку «Тридцать шестой улицы», черной вязью растекшейся по смуглой коже мертвеца. Сам Эйден не работал конкретно с этой бандой, но чем черт не шутит. Привел же напарничек сюда. Что-то же он там углядел в окне.

«Надо бы отбиться в участок»

Мысль мелькает, но ему все равно, он, типа, свою работу на сегодня сделал. Пялиться на почти безголовый труп неинтересно. Эйден подходит к окну и откидывает в сторону ту часть занавески, которая не пропитана кровью. В доме напротив виднеется спинка дивана и над ней затылок их недавней обдолбанной знакомой. Та так и не сдвинулась с места. Она не может видеть его, но коп все равно машет ей и даже слегка улыбается.

Адреналин медленно начинает стихать.[icon]https://i.imgur.com/oGd9V58.jpg[/icon][nick]Эйден Маккенна[/nick][status]а, это этот...[/status][lzname]его что, не уволили?[/lzname][]Был хорошим копом, славным человеком, добрым сыном и настоящим другом, слыл душой компании, дважды висел на доске почета. От мысли, что хоть слово из этого скажут на его похоронах, его тянет блевать.[/][sign]<>[/sign]

В пылу короткого драматичного сражения Эйден и забыл, как сегодня жарко. Особенно тут, в старом, провонявшем плесенью и человеческими отбросами здании, коих на этих улицах Бронкса сотни. Особенно сейчас, когда запах собственного пота перебивается саднящим, кисловато-металлическим ароматом разваленного черепа. Из соседней кухни прилетели мухи и принялись за целый центнер безропотного угощения, преподнесенного копами. Мелькнула неуместная мысль, что, по-человечески, тело надо бы накрыть, но бездушный служебный протокол сегодня на стороне Маккенны - ничего трогать нельзя до прибытия криминалистов. Ну и прекрасно. Человеческого и самому осталось слишком мало, едва хватает, чтобы справляться с ежевечерним желанием пустить себе пулю в нёбо.

Локи суетится за спиной - осматривает тело, что-то говорит, то ли напарнику, то ли по рации, но Эйден не слушает. На него вдруг так не вовремя накатило. Он зажмурился, перестал дышать, сжав горлом трахею, а кулаками пространство вокруг, держась за него, держа слезы на привязи, на лебедках остатков воли, натянутых до предела. Понятно только одно - если он сейчас, именно сейчас, даст слабину - прощай кукуха. Он просто не соберет потом свое дерьмо в кучу.

Шесть пуль, по одной за каждый гребаный год обмана, за каждый год фэйкового счастья, за липовые соболезнования и поддержку, за завтраки и поездки на мотоциклах в горы, за все, что так долго давало смысл, привязывало медленно, постепенно, день за днем лишало свободы, заставляя отдавать свободу добровольно, за то, что рухнуло все в один момент, в одном взгляде, настоящем взгляде вдруг ставшего совершенно чужим человека.

- Эй!

Маккенна открыл глаза, разжал кулаки. Начал снова дышать, только чтобы позволить вони настоящего влиться внутрь, отвлекая от тлена прошлого. Хотя бы пока. До вечера.

Локи возник перел ним, уселся на подоконник. Слишком рядом. Эйден невольно сделал шаг в сторону. Полшага - мешал труп латиноса. Напарник заговорил. Кажется, впервые с момента начала их службы вместе он заговорил о чем-то, что было действительно важно для него, заставляя Эйдена прислушаться.

Вот оно что… Жить ему нравится.

Маккенна вдруг склонил голову, и тихий свист воздуха сквозь полусжатую злую улыбку обозначил смех. Его чуть покрасневшие от сухих, неслучившихся слез глаза ответили на цепкий взгляд Дэвида.

- Ээээххх… Что, блять?! - Хрипло, через силу выдавил Эйден. - Ненавижу?! - Снова смешок. - Да мне на тебя похуй вообще. - Полуправда. Ненависть к Локи была, но как и ко всем людям на свете. Может, чуть больше, но лишь потому, что с ним приходилось иметь дело почти ежедневно. - Так что расслабься. Боеприпас на тебя тратить желания нет.

Но был план потратить еще одну пульку на себя. Всего разок.

- Разбегаться с тобой тоже не планирую.

Хотя бы чтобы потом не привыкать ненавидеть кого-то еще. Это жизнелюб Локи может думать что угодно, приписывать их отношениям какую-то личную неприязнь, но Эйдену весь мир одним дерьмом мазан, разницы нет. Только новый человек в кабине крузера означал новые попытки в small-talks, пока до еще одного напарника дойдет, что молчание и глаза в сторону - единственное, что может дать в ответ Эйден. Лучше уж пусть будет вот этот, Локи, если у него хватит терпения. К тому же сегодня они сработали вместе. Хоть как-то, со скрипом, но сработали. Выжили. А пули ведь свистели совсем рядом.

- Наверное, можно и выпить. Так что если ты ставишь вопрос "или-или", то - давай. Наебенимся.

Эйден согласился. Снова. Так было проще. Проще, чем спорить, или придумывать поводы для “в другой раз”, проще, чем послать нахер и завтра знакомиться с очередным настороженным хером с нашивками. Да еще, наверняка, перед этим выслушивать назойливые вопросы от мозгоправки. Вопросы, на которые у Эйдена никогда нет ответов. Только желание закричать.

С каким-то садистским удовлетворением отметив, что быстрое согласие выпить вместе не принесло Локи облегчения, Маккенна, все-таки, протиснулся в более свободное пространство комнаты. В разъебанном дверном проеме мелькнуло чье-то обеспокоенное лицо, но тут же исчезло - соседи тут друг за друга стеной не стояли. Эйден прикрыл остатки двери и подпер ее мусорным ведром, пнув то ногой.

- Чего в докладе-то будешь писать? - Бессмысленно пялясь на труп, спросил Эйден голосом, в котором читалось “что ты напишешь, то и я напишу, мне все равно”. - Я так понимаю, в интересах осведомителей, какую-то информацию нужно опустить.

Много чего “в интересах осведомителей” опускали копы из своих отчетов. К формулировке не прикопаешься. По правилам, конечно, службе внутренних расследований полагалось докладывать все, но на практике в интересах осведомителей, как реальных, так и выдуманных на ходу, скрывалось многое из того, что позволяло некоторым копам не только выживать на улицах Нью-Йорка, но и зарабатывать на них же. Эйден не промышлял подобным, но цинизма его хватало закрывать на это глаза. И в прошлой жизни хватало, а теперь-то уж и подавно.

- Просто скажи, что надо.[icon]https://i.imgur.com/oGd9V58.jpg[/icon][nick]Эйден Маккенна[/nick][status]а, это этот...[/status][lzname]его что, не уволили?[/lzname][]Был хорошим копом, славным человеком, добрым сыном и настоящим другом, слыл душой компании, дважды висел на доске почета. От мысли, что хоть слово из этого скажут на его похоронах, его тянет блевать.[/][sign]<>[/sign]

Отредактировано Caleb Wright (2021-08-02 03:05:41)

///

Мэтьюс - эталонный нью-йоркский коп, огромный, черный и лысый - с каменным лицом сидел напротив. Его выцветшие маслянистые глаза сверлили Маккенну, который с отсутствующим видом изучал свои чуть дрожащие пальцы. Молчание затягивалось, Мэтьюс словно ждал хоть какого-то слова в ответ на новости, но патрульный не реагировал. По Эйдену нельзя было сказать, произвело ли на него хоть какой-нибудь эффект новое назначение после отстранения и возвращение к работе, а, значит, и сохранение всех льгот, положенных полицейскому, включая пенсию, ради которой добрые две трети мегаполиса продали бы душу.

- Кхмм. - Лейтенант Мэтьюс бросил взгляд на часы, постучал ручкой по столу и снова проверил время. - Кхмм.

- Сэр? - Кажется до Маккенны что-то дошло, его уставшие глаза встретились с блестящим шаром начальственной головы. - Спасибо. Это отличная возможность для меня.

С недоверием всмотревшись в патрульного, Мэтьюс решает закончить уже эту странную встречу. Если лейтенанта спросить, то тот скажет, что Эйден Маккенна нихера не готов получить обратно жетон и табельный ствол. Но у безликой бюрократической машины была своя логика, далекая от реальных копов, их обязанностей и улиц Бронкса, где Мэтьюсу “посчастливилось” быть лейтенантом и руководить патрулями.

- Смотри там с новым напарничком поаккуратнее. - Босс захлопнул доселе открытое досье и убрал его в ящик стола. - Формально у вас одинаковые лычки, но поскольку твой статус еще не полностью подтвержден, Локи побудет за старшего. Там посмотрим.

- Так точно.

- Свободен.

Эйден странно улыбнулся и, чуть помедлив, поднялся с кресла для посетителей. Из всех помещений Управления в душноватом офисе лейтенанта было наименее уютно, и вряд ли нашелся бы полицейский, пожелавший прийти сюда по собственной воле, а уж после “свободен” любой выскочил бы в коридор как можно быстрее. Но Маккенна, заторможенно потоптался, блуждая взглядом по всякой мелочевке на полках и стенах, снова улыбнулся, забирая со стола жетон и пистолет и, только аккуратно отдав честь, прошел в выходу. Все это время лейтенант Мэтьюс следил за подчиненным недобрым, и даже раздраженным взглядом. Когда Эйден вышел, его начальник покачал головой и стукнул о стол ручкой.

- Кхмм.

///

Эйден странно улыбнулся и, чуть помедлив, встретился с напарником взглядом.

- Значит, напишем правду.

Он ни на секунду не поверил, что этот безголовый латинос целился в Локи в доме напротив, а, следовательно, и причина их прихода сюда была иная. Напарник не предупредил об оружии, не подсказал, чего ждать, хотя сам потом признался, что знал этого мелкого процентщика с улиц. “Мечтатель. Фантазер.” Могло быть и гонево, очередная циничная бравада, которой грешит каждый первый коп, а, может, и действительно - знал Локи этого трупешника, и, если так, скорее всего и дела с ним имел. В таком случае, мог руками Эйдена латиноса убрать, себя не подставляя под пули.

Однако, думал об этом Эйден словно со стороны, на автомате, лишь какой-то своей частью. В это время другой его части, более существенной, было все равно - что именно их сюда привело, какова природа отношений напарника с мёртвым ганстой, и, соответственно, что писать в отчете. Целился, значит, целился.

- Осмотрись. - Вслух эхом повторил Эйден и опустился на затертый до блеска зеленоватый диван - не держали ноги.

Коп не смотрел на напарника, не следил за его действиями. Он словно отключился от реальности, не заметил, как рука на дюйм сдвинудась к кобуре, куда уже успел улизнуть отработавший свое ствол. Эйден снова почувствовал навалившуюся на него усталость и поморщился, вспомнив, что согласился идти сегодня пить с этим хитрожопым гандоном. Нажраться он мог и дома, но не стал бы. Знал, что алкоголь без присмотра мог привести к выплеску агрессии и, учитывая наличие ствола и соседей за тонкой стенкой, опасность невинных жертв не была бы иллюзорной. А вот выпить в компании… Ну, наверное, да… Но, блять, в чьей?! Во всем мире не осталось никого, с кем Маккенна хотел бы выпить. Словно те пули он вогнал не в одного человека, а сразу во всех.

- Давай не в “МакДермотт"… - Внезапно в спину Дэвиду прилетел голос, в котором звякнула мольба. - И не в “Эльхауз”…

Эйден не хотел идти туда, где собираются копы. Он не хотел ничего из этого. Напарника уже было слишком много. Да одного Эйдена было слишком много. Просто не выдержать еще хотя бы пары таких же, обращенных внутрь взглядов, не выдержать еще каменных, штампованных рож, выплевывающих приевшиеся, засаленные похлеще, чем этот зеленый диван, шутки.

Солнце цедилось сквозь тщедушные занавески все сильней и сильней, по мере того, как этот окрашенный кровью день бежал к своей середине. И в без того жаркой и душной комнате становилось совсем невыносимо. Жилы Эйдена все еще гоняли по телу адреналин, и расслабиться не получалось. Он то и дело убирал со лба испарину, отирая мокрую ладонь о штанину. От духа свежей человечины тянуло блевать, но желудок был привычно пуст. О том, когда он последний раз ел, не думалось, но зато Маккенна мстительно вспомнил про вагончики с хот-догами и мороженым, и особенно о людях, их евших. Пусть им там взблюется. Однако ж, когда у обоих скрипнула рация незнакомым дежурным голосом “мы внизу, поднимаемся, сейчас вас сменим”, пришло едва заметное облегчение.[icon]https://i.imgur.com/oGd9V58.jpg[/icon][nick]Эйден Маккенна[/nick][status]а, это этот...[/status][lzname]его что, не уволили?[/lzname][]Был хорошим копом, славным человеком, добрым сыном и настоящим другом, слыл душой компании, дважды висел на доске почета. От мысли, что хоть слово из этого скажут на его похоронах, его тянет блевать.[/][sign]<>[/sign]

Отредактировано Caleb Wright (2021-09-11 09:41:13)

Как и прежде, от приближения напарника накатила удушливая избыточность (что-тебе-от-меня-надо-этот-диван-в-самом-дальнем-углу-комнаты-как-можно-дальше-дальше-от-тебя-ото-всех-не-подходи-какого-хрена), а от его прикосновения сердце пропустило удар. Прежде всего - от гнева. Эйден и не думал уже, что сможет так злиться - злоба, как и любая другая эмоция, должна быть блеклой, если не направлена на себя самого. Это себя он ненавидел до исступления, до аутоиммунного саморазъедания, кислотной отрыжки. Другим же доставались тусклые крохи - терпение, пережидание, отвлеченное равнодушие. Но в тот момент, как руки Локи коснулись колен, да еще с таким нажимом, с такой требовательной напористостью, Эйден окрысился, его взгляд сфокусировался на чужом подбородке, кулаки сжались, бледные губы дрогнули, приобнажив оскал загнанного в угол зверя. Еще секунда - и начнется драка.

Но как-то мигом комнату затопили люди, и волна гнева сошла также внезапно, как и пришла, отхлынула вместе с замешкавшимся Локи, оставляя после себя на потресканных камнях лишь странное недоумение.

Что. Это. Было?

Возвращение эмоций поразило Эйдена куда больше, чем недавняя угроза смерти, исходившая от теперь мертвого мекса (тобой-убитого-тобой) из “Шестой Улицы”. Коп смотрел через толпу коллег на напарника, неотрывно следя за его движениями, взмахами рук, нарочито расслабленной манерой говорить. Кажется, впервые Эйден смотрел именно на Локи, а не в сторону Локи. Эйдена спрашивали, он едва кивал головой (да-так-и-было-наверное-не-наверное-да-так-и-было-но-точно-не-помню-отражу-в-отчете) и цепко вел напарника прищуренным взглядом.

Что. Это. Было?!

Его не смутили ни странное касание, совершенно неуместное, совершенно не-про-них, ни пристальный взгляд, ни поспешный отскок прочь при стуке в дверь - тоже неуместный, пидорский. Нет. Все это не то. Нелепо, но не то. Эйдена выпотрошило другое - произошедшее за секунду до этого. Локи столкнул мусор и крикнул “Сука!”. Теперь, после вспышки аллергической близости, вдруг доходит, что эта “сука” относилась в том числе и к самому Маккенне. Каким-то десятым чувством он понимает, что в напарнике проскочила искра заботы.

Локи вылетел пулей. В засранной, провонявшей смертью и дежурными фразочками судмедов комнате остался лишь Эйден и люди. Живые и мертвые. Лишние. С отсутствием напарника в комнате шевельнулось неуютное признание, что он-то как раз лишним не был. Надо было догнать. Чтобы не уехал. Чтобы не оставаться здесь. Пусть с Локи будет теперь еще более неудобно, но он, сука, стал своим. Жестокая мысль для того, кто жаждет спрятаться ото всех настолько, что всерьез считает самовыпил нормальным решением. Ему не нужны свои. Меньше всего на свете ему нужны сейчас свои. Эйден срывается с дивана и следует вон (да-сказал-же-напишу-все-пока-бывайте).

Лифт медленный как назло. Локи прячет глаза. Видно, что ему не по себе, но напарник смотрит на него из угла кабины, замечает в напряженном профиле то, чего раньше в упор не видел. Не желал видеть. Локи был человеком. Не только обычным нью-йоркским копом, продажным и циничным. Он был мужиком, которому натирал форменный воротник, который также с усилием превозмогал жару, хотел жрать, строил планы, возможно, даже, спешил к кому-то домой. Пусть так. Это не значит многого, ничего и никто в этом городе не значит слишком много, но в тесных двух квадратных метрах лифта это было частью реальности, в которой, оказывается, все еще жил Эйден. Как было реальностью и то, что с этим парнем-Локи они попали в перестрелку и выжили. Зачем выжили - вопрос десятый и ебанутый, саднящий только в голове Маккенны. Но выжили.

- Ибо нехуй так далеко забирать от шестой улицы, а?

Эйден фыркает и смеется. Перехватывает удивленный взгляд больших синих глаз. Двери лифта открываются на первом. Тут толпится пара опоздавших медиков с раскладной каталкой, чуть дальше еще двое с сорокового участка - оцепили уже. Все смотрят на ржущего Маккенну, а тот даже не пытается угомонится, будто это вечер пятницы и они выходят из стэндап-бара покурить. Эйдену страшно. Эйден кладет руку на погон Локи, похлопывает, мотает головой, смеется громче приличного, долго, пока остается в легких воздух, судорожно вдыхает, прихрюкивая, и смеется снова, еще пуще. Выведи-меня-отсюда-не-давай-им-заговаривать-со-мной-скорее-в-машину. Ему не смешно. Шутка-то и шуткой не была, вымученный недо-каламбур про название банды и актуальные номера окрестных улиц.

В машине смех скручивает Маккенну пополам, он прижимает руки к животу, который уже ощутимо режет боль. Пока Локи обходит, оббегает крузер к водительскому, по мышцам Эйдена разливается немота, их стягивает, вот-вот сведет в судороге. Внезапно обливает озноб. Коп раскачивается, ударяется головой о боковое стекло - раз, другой, третий. Тошнит, но, слава богу, нечем. Когда Локи запрыгивает в салон, Эйден сипло дышит. Его дыхание сбивчиво, он почти не вдыхает, а выдыхает с хрипом, словно получил под дых. Его голова прижата к стеклу, лицо опущено, спрятано, спрятано вместе с проступившим алым стыдом и влагой, спрятано от единственного человека на свете, перед кем так обосрался и кому теперь приходится доверять. Да и был ли у Эйдена выбор? Еще час назад он был уверен, что неспособен и на миллионную долю той эмоции, что теперь затопила до краев и его самого, и их крузер, и наверняка долбанула по Локи неуместным обнажением чувств.

- П-п… Блять… П-прости, чувак. Я…

Что “я”? Эйден не знал, чем продолжить. “Не хотел”? “Это не я”? “Не знаю, что на меня нашло”? “Не привык убивать”? Все будет стопроцентной ложью. Он убивал и раньше. Он отдавал себе отчет в том, что именно сейчас лезло из него. Да, это был он, самый настоящий Эйден Маккенна со всеми своими полицейскими потрохами и дерьмом. И, главное - он хотел. Хотел сорвать пробку. Хотел выплеснуться бурой вонючей жижей, натекшей в душу из прокисшего от боли мозга. Хотел пусть даже иллюзии, что его поймут. Не знал, что хотел. Но хотел.

- Прости.

Он смотрит в окно. Ему плевать, куда едет машина и едет ли вообще. Ему плевать, работает ли кондер. Ему плевать, что это за бар такой, и кто такой “Чарльз”. Но впервые за долгие долгие дни ему не плевать, о чем думает напарник. Потому что отличная, охуенная, золотая мать ее формула “хуже не будет” только что дала осечку. Истерика самовольно взяла себе право произойти, но оставила после себя иррациональное облегчение, совершенно ублюдское теперь-получше-а?. Странное дело - Эйден больше не находил в себе силы спорить с этим, отказывать себе в этой короткой расслабленности. В голове, безвольно опущенной на боковое стекло, витала лишь одна мысль, легкая, как мотылек - интересно, сочтет ли Локи эту ситуацию частью “правды” для отчета, или опустит ее, признавая право напарника на срыв?

Легкая улыбка тронула губы Эйдена - ему было не все равно.

А еще - они выжили.[icon]https://i.imgur.com/oGd9V58.jpg[/icon][nick]Эйден Маккенна[/nick][status]а, это этот...[/status][lzname]его что, не уволили?[/lzname][]Был хорошим копом, славным человеком, добрым сыном и настоящим другом, слыл душой компании, дважды висел на доске почета. От мысли, что хоть слово из этого скажут на его похоронах, его тянет блевать.[/][sign]<>[/sign]