[nick]Lois[/nick][status]№4[/status][icon]https://www.spletnik.ru/img/__post/aa/aa3bcab216c81f6df1544592fc05e151_660.gif[/icon][sign][/sign]
Этот мир, в котором они существуют. Обречен? Или на самом деле, они обречены? Мир перемелет их, пережует, проглотит?
Красивая картинка красивого ничего: соевое мясо в столовой, селфи гепарда и овечки, общее обучение в школе. Спокойные, зеленые улицы. Все обман и фикция. Это ничего не значит, это - ничто.
Луис не показывал, что ему смешно, когда на его глазах рушилась чья-то вера в правильный мир, цивилизованное общество... в безопасность. Для него - их никогда не существовало. Он знал об изнанке этого мира больше, чем 99% учеников в школе. И, наверное, больше, чем даже иные взрослые. На самом деле это повергало его в ярость, в темную, сверкающую грозовыми всполохами, пахнущую кровью, потом и порохом, ярость.
Это было способом избегать унижения. Ведь у жертвы нет ярости, верно? Яростен палач, дух смерти яростен, яростен убийца, который вонзает клыки. Луис трогает свой подбородок, проводит ладонью по челюсти, снизу, до самой шеи. Кость кажется крепкой... Или это тоже обман? Он просто всегда бунтовал против своей роли жертвы, навязанной обществом, фатумом и матерью-природой. Он сам себе убийца и сам себе палач. Хищники могут сдохнуть: эта оленятина встанет у них поперек горла, этими костями они подавятся.
Что это за убеждение - если ты родился без клыков и когтей, ты умрешь по чужой воле? Луис носил с собой пистолет. Для самозащиты, разумеется, которая выражалась даже в том, что он разнесет свою красивую голову, если чья-то чужая воля решит вмешаться.
Второй раз осечки не будет, второй раз он справится. И все-таки... как забавно получилось с Шишигуми.
Луис скривил губы, изображая не то улыбку, не то отвращение. В бутылке осталась половина: он тщетно полоскал рот, надеясь избавиться от этого привкуса, немного сладкого, немного маслянистого - самую малость - плотного, тошнотворного привкуса. Мясо. Баранина особенно отвратительна. Мраморная говядина или птица еще ничего, невкусно и не усваивается, но хотя бы запах нейтральный. Но баранина... серая, с костью, баранина. Шишигуми не всегда ели отборные стейки. Иногда они ели, кого принес бизнес.
Голова кружилась. Он оперся рукой о кирпичную стену, отстраненно думая, что будет - обморок? Еще раз вывернет? Выглядел он, конечно, печально, голод никому не к лицу. Но когда он выходил со своими... братьями, он не мог есть что-то кроме того, что едят они. А когда выходил один - его никто не должен был видеть, никакого привлечения внимания.
Сахар, калории. Хоть какие-нибудь чертовы калории.
И было бы безопаснее и разумнее остаться среди... своих, остаться. Но вместо этого Луис подмечает, что до школы осталось меньше квартала, а спустя долгое и невесомое мгновение одновременно - вроде, только моргнул, а усталость как от марафона, и школа прямо перед ним - свернул вдоль решетчатого забора к садовым дорожкам. Перелезать через ограду он не станет, но оттуда, из сада, должен появиться Легаси, если он, разумеется, не забыл.
Самый глупый в мире волк.
Бесконечная причина для зависти и для злости.
Бесполезный хищник. Тень. Голос за плечом ("Тебя стучаться не учили?!")
Луис тряхнул забор рукой, слушая, как раскатывается звук - металлическая решетка глухо отозвалась волной, затихая - и сполз на землю, опершись о него спиной. Какая дурацкая у него все-таки жизнь. Как будто извращенец, сидит под школьным забором. И вокруг такая синяя, такая безмолвная ночь, только поезда шумят где-то вдалеке. Красиво, конечно, но.
Не существует, потому что ни на что не может повлиять.