reignwolf - black and red

— Шэдоу: единственный живой член семьи;
— сидит на стимуляторах в связи с нарколепсией, легально (pitolisant).

Через окно полицейской машины в дождливый вечер отсветы сигнальных огней играли яркими бликами. Фары освещали парадную дверь и размокшую от сырости лужайку. На нижней ступени крыльца валялась смятая в лепешку банка Бада. Он наклонил голову, ловя образ банки в крупную каплю, ползущую по стеклу, и прижал его пальцем. Хр-р-р-уст. Теперь этот звук навсегда так и останется в памяти. Хруст банки и пальцев, сжимаемых в большой крепкий кулак. “Кончай выебываться и принеси мне еще! Мелкий выблядок…” Вспышки злобы впивались в него раскаленными иглами. Но спокойствие было во много раз хуже. Внушало подлинный ужас.

В машине пахло одеколоном и кофе. Он нехотя отвел взгляд от крыльца и посмотрел на бумажный стакан, оставленный между сиденьями. Эта машина была обычной, не из тех, в которых заднюю часть отгораживают прочной сеткой. Стакан источал ядреный кофейный аромат. Он протянул руку, уперся в край крышки пальцем и слегка наклонил. Слишком легкий. Почти пустой. Все равно толку не будет. Мигрень и больше ничего.

Дверь дома заскрипела ржавой сеткой. Первой в свет фар вышла женщина в синей форме. Она ободряюще улыбнулась ему, но он не смотрел на нее, отодвигаясь вглубь салона. Холодные взгляд скованного наручниками зверя за ее спиной ощупал его сквозь потоки воды. Левый висок продырявило болью. Хруст банок, хруст костей, хруст бетонных ступеней, ведущих в подвал. Ничего не закончится.

***

- Ну что, готов?

Он помотал головой.

- Нет проблем. Соберись с мыслями, а я пока покурю.

У нее тонкие сигареты, тонкие пальцы и звонкое, как колокольчики, имя - Молли. Волосы уже совсем седые, пушистые, без грамма краски. “Мол-ли”, - представлялась она с широкой улыбкой. Он изобразил улыбку в ответ, но отступил на шаг. Веки уже наливались тяжестью, он моргал медленно и будто близорукий щурился на свету. Минут десять сна удалось перехватить в коридоре, пока Молли заполняла последние документы. Офис службы опеки изнутри ничем не отличался от коридоров детского хосписа. Теперь, сидя в ее машине, он сжимал свой собственный стаканчик с кофе и смотрел, как по безжалостно синему небу плывут белоснежные облака.

- Я научу тебя жить, знаешь? - В окно водителя Колокольчиковая Молли выдохнула белый дым, и повернулась к нему. - Ходить в прачечную, деньги правильно тратить, готовить буритто. И покажу хорошему врачу. Он в Бостоне, но что нам стоит? Твой случай - достаточно редкость, но ведь не приговор?

Вопросы сбивали его с толку. Он привык слушать конкретные указания или, на худой случай, пространные рассуждения, с которыми к нему обращался служащий в местном отделе опеки терапевт. Худой длинный тип в модных рейбэновских очках. И вот, вопросы. Бежать от них некуда, разве что выдавить из себя очередную вежливую улыбку. Так он и сделал. Молли тяжко вздохнула, закатила красивые зеленые глаза.

- Поехали отсюда.

В ее машине, впервые за много лет, он заснул с облегчением.
Чувствовал, что будет в безопасности. Пока.

***

Хр-р-р-уст.

Бетонные ступени вниз, в темноту, в холодный сырой подвал. Им нет конца. Костяшки скребут по кладке выцветшего кирпича. За спиной хруст. Между лопаток врезается очередная смятая банка. Им тоже нет конца. И кислому дыханию. И тяжелым шагам. Хочется побежать, но вдруг его нога соскользнет, как в тот раз, тогда он упадет в бездну, утонет в ней. “Иди-ка сюда!…”

Он распахнул глаза. Привычная комната, привычная кровать. За стеной женщина с колокольчиками в имени громко говорила по телефону. Высокий силуэт нависал над ним, тянул жилистые пальцы. Хр-р-р-уст. Под тонким одеялом в теплую летнюю ночь его тело сковал мороз. Ни шевельнуться, ни закричать. Изо всех сил он сосредоточился на голосе Молли, цеплялся за него, как за якорь.

— Ему дали только четыре года? В Шоушенке? Вы же понимаете, насколько это смешно? У мальчишки половина костей переломана, а про то, что у него с психикой, не я должна вам рассказывать. Нашла, разумеется. И что? Нет, это ваша работа. Господи, дай мне сил. У вас-то с головой все в порядке? Судебный запрет, разумеется! Да, на уровне штата. И? Не вижу проблемы. Кейдена? Снова? Ох, да пошел ты.

Со стуком в соседней комнате оковы разрушились и он скатился с кровати, хватая ртом воздух.

***

Утопающий в цветах гроб казался ему неуместным. Вокруг плакали люди, в основном женщины, но и мужчины украдкой вытирали глаза носовыми платками. Он стоял в самом центре, рядом с этим нелепым флористическим нагромождением, рядом с большим черно-белым фото в тонкой рамке, и, не зная, куда деваться, крепко держался за ошейник Шэдоу. Она тянулась слегка, нюхая руки подходивших с новой порцией соболезнований малознакомых или совсем незнакомых людей. Все смотрели на него с жалостью. Он смотрел на Шэдоу или в пол, пряча свою бесполезность за сухими глазами. Его как будто утешали, но на самом-то деле утешали себя, смотрели на ее последний акт доброты, последний незаконченный проект, и с облегчением думали, что там, за дверьми прощального зала, у них все иначе. У большинства из них. “Как жаль, Кейден… Так внезапно… Бу-бу-бу…” Шэдоу зевнула, сверкая белоснежными зубами. Маленькая женщина в старомодном платье — “бу-бу-бу…” — отшатнулась на шаг.

— Зря ты ее взял, столько людей, оставил бы дома…

— Нет.

Она отошла, вздыхая. Улучив просвет в веренице сочувствующих, он потрогал прохладный гроб. Закрытый, как и множество других, набитых жертвами того дня. Страна радости, как же. Никто не хочет ассоциировать парк аттракционов с местом кровавой бани. Но Молли теперь не вернуть, не собрать по частям в живое тело с колокольчиковым именем и колокольчиковым смехом. Скоро она превратится в горстку серого праха.

Он провел с ней три года, искренне восхищался, однако с трудом понимал, было ли там нечто большее, чем проект Поставь-На-Ноги-Самый-Отбитый-Экземпляр-Который-Найдешь-В-Соцопеке. В семидесятые Молли ещё хипповала, потом увлекалась нью-эйджем, ходила на курсы акупунктуры и курсы расслабляющего массажа для собак. В сорок пять сменила профессию и выучилась на лингвиста. С ней он впервые попал на дерби и Битву Комбайнов, а также убедился в том, что зимнее нашествие на городские улицы ряженых Санта-Клаусов, неофициально именуемое “Поебкой северных оленей”, случается в Портленде не только штата Орегон, но и в Мэне.

В прошлом году она заявила, что будет возить Шэдоу в кинологический центр для собак-терапевтов. Она вписала его в завещание, сделав наследником их тесной, но уютной квартиры. Так люди выражают любовь? Он не знал.

• связь.
tg: @fromlonesome