но Алисе в Стране Чудес снесла голову грязь

Этану полгода. Рикки 4 недели
Как там было в мультике? Случайности не случайны?
Как рассказывала мама однажды, она совсем не думала, что очередной тест на беременность, сделанный просто для «галочки» покажет две полоски. Тогда она заорала как резанная, будто увидела мышь, и отец тогда так и подумал. Но... Нет. Это была она. Точнее... Не знаю, как это назвать. Уверен, они были очень «обрадованы» этим фактом, ибо на тот момент я в гостиной вовсю ел пальцами краску. Меня ведь оставили без присмотра, стараясь в этот момент понять, что вообще делать.
Отец тогда запретил делать аборт, ведь они семья. Мама обиделась и сказала называть ее как он хочет, и вообще тогда это будет его ребенок. В чем-то она оказалась права уже в тот же момент.
Именно тогда, мне кажется, папа придумал самое дерьмовое имя, которое может быть.
Он сказал, что назовет ее Америкой.

Этану год. Рикки 1 день
Схватки начинаются внезапно всегда, правда? Ну вот в этой семье, может к счастью, а может и нет, но все пошло по стандарту. Отец тогда со своим братом обсуждали какое-то «очень прибыльное» дело, а мама, кажется, уже тогда, осматривая все то, что окружает ее в этом доме, задумалась о переезде. Для нее всегда тут было все слишком. Слишком «много людей», слишком шумно, слишком по-деревенски. Слишком.
Она сама молча, превозмогая начинавшиеся схватки, собралась в роддом, хотя это кажется дикостью. Мужчины даже не обращали на нее внимание, полностью поглощенные своим разговором. Уже будучи готовой она подошла к ним.
— Ты, — обратилась она к отцу, — Собираешь свои манатки и везешь меня в роддом. А ты, — теперь она повернулась к Марку, — Даже не смеешь туда тащить всю вашу семью, — сказано было таким тоном, с которым даже и не думают перечить. Как вижу, дядя поднял руки а-ля «я сдаюсь перед тобой» и как всегда улыбнулся.
Да, во время их выписки их встретила вся семья Вуд и даже приехавшая тетя Матильда. В полном сборе. С тетушками, маленьким четырехлетним мной, улыбающимся Марком с бутылкой шампанского, которое он слишком пафосно открыл.
Мама тогда стерпела и промолчала. Как и промолчала, когда Генри сдержал слово и все-таки назвал мою сестру Америка Беатрис Вуд.
Какое. Кошмарное. Имя.

Этану 4, Рикки 3
— Это не дом, Генри, это проходной двор, — я в это время уже спал. Как в прочем и Рикки в соседней комнате. Но все остальные в этом доме укладывались в разные часы и сейчас копошились на первом этаже.
— Господи, Грейси, — он не видел, как передернуло ее от этого обращения, — снова ты начинаешь. Они наша семья!
— Они твоя семья, — с нажимом ответила она, всем видом показывая, что этот разговор просто так окончен не будет, — А я хочу свою, ты понимаешь это, Генри? Свою семью и свой дом.
Мама тогда встала, подошла к окну и снова посмотрела на этот пейзаж, который с каждым днем становился для нее все более и более ненавистным. Чертово ранчо на окраине мира! И именно здесь, провонявшись лошадиным навозом, сеном, противными сигаретами, которые курил Марк она должна провести всю свою жизнь?! Лет в семнадцать это и правда казалось чем-то романтичным. Но сейчас — увольте. Она достойна лучшего.
— Это мой дом, — отец подошел к маме, обняв ее тогда со спины. Он не видел, как она скривилась в тот момент, — Тебе же нравилось здесь раньше, — я верю, что в тот момент он старался быть нежным и любящим. Она отталкивает его руки, отходя на шаг.
— Ты прав. Это твоя семья и твой дом, — кажется, в этот момент она была холоднее, чем во все предыдущие дни. Она уже все для себя решила.
Это была первая трещинка.

Этану 8, Рикки 7
— Это последняя коробка? — спрашиваю я отца, который в это время копается в своей машине. Переезд в новый дом начался с самого утра, поэтому даже завтракали мы в перерывах, пока носили коробки в дом. Рикки сейчас помогала маме разбирать то, где написано «Кухня». По ее словам — это важнее, чем все остальные комнаты.
— Тебе нравится новый дом? — вытирая руки сальной тряпкой, папа облокотился поясницей на бок машины и посмотрел на меня. В том возрасте я не заметил, каким грустным он был. Ведь это уже не его дом.
— Думаю да, — честно ответил я, — но тут, кажется, очень скучно будет. Если только, — в тот момент я выглядел как криповый мальчишка с какого-нибудь ужастика (еще бы, рыжий да с веснушками, меня бы на кол посадили бы) — и он, кажется, понял, к чему я клоню.
— И как же нам сделать этот дом веселее? — он опустил капот машины.
— Завести собаку, — озвучил я свое желание. На ферме у нас уже были собаки и лошади, но здесь не было никого и от этого становилось грустно.
— Я поговорю об этом с мамой, — он подмигнул мне и мы отправились в наш новый дом.

Этану 12, Рикки 11
— Пока, тетя! — Рикки помахала ей рукой, развернувшись спиной к двери, пока я сам выуживал из машины наши вещи и большую игрушку. Это были одни из тех самых шикарных выходных, когда я забываю о том, что творится дома и просто веселюсь. В этот раз мы, даже не спрашивая у мамы разрешения отправились в парк развлечений. Теперь я стою, обнимая большого плюшевого синего слона, которого Матильда выиграла, сбив все стаканчики. Она отсалютовала нам, высунувшись полностью из верхнего окошка в машине и, резко дав по газам, свернула и уехала прочь.
До следующих, наверное, выходных.
— Мама, я дома! — кричит мелкая, уже после того, как зашла домой, а машина крестной скрылась. Тишина. Пока разуваюсь, мельком гляжу на сестру рядом, что копошится с застежкой куртки. Встрепанные волосы, кое-как заплетенные потом в машине тетей, почти на ходу, пятно на футболке от сладкой ваты и шипучки. Я даже не смотрю на себя — сам такой же, только плюсом измазанный маслом, потому что мы заглохли на трассе.
Зато было весело! Марк с отцом в эти выходные остались на ферме, а нас оттуда забрала Матильда.
— Где твой отец? — спрашивает мама, когда входит в прихожую. В руке она держит телефон, закрыв рукой ту часть трубки, куда обычно говорят. В последнее время она часто с кем-то говорит и выходит в другие комнаты, — Откуда эта игрушка?
— Остался на ферме, — Рикки пожимает плечами, отвечая с улыбкой. Слона я осторожно ставлю рядом. Вижу пристальный взгляд матери, она осматривает нас с ног до головы и я вижу, как мелкая чуть не жмурится, будто от страха. Уже понятно, что она будет ругать меня за этот наш ужасный вид, как и в прошлый раз.
— Слон от дяди Марка, — вру я. Почему-то маме не нравится, когда мы проводим время с тетей.
— Вы больше не поедете туда. Приезжаете вечно как два пугала, — бросает она и уходит, вновь разговаривая с кем-то. Неужели она всерьез?
До меня долетают обрывки фраз по телефону, но я плохо их разобрал.
Забираю слона и шлепаю за сестрой в комнату.

Этану 14, Рикки 13
— Папа, а ты куда? Снова работа? — Рикки стоит на пороге и крутит в руке маленькую коробочку, которую он ей вручил буквально пять минут назад, поцеловав в щеку, — А как же я?
Ощущение праздника куда-то попросту пропало. Папа работал очень много и мы видели его буквально пару вечеров за неделю. Нужно было оплачивать дом и счета, нашу с Рикки учебу и прочие «слишком взрослые дела». Но я надеялся, что хоть в ее день рождение он будет тут. Приваливаюсь плечом к косяку двери, сложив руки на груди и молчу. Вижу, как мелкая старается сдержать слезы.
— Ты не останешься? — появилась и мама, держа в руках чашку со своим кофе. Через час мы все должны были поехать в кино и даже она согласилась на это, хоть и спустя какое-то время уговоров.
— Грейси, прости, — начал отец, а мама, кажется, в этот момент чуть ли не выплюнула свой глоток кофе обратно — Мне поставили еще одну смену. Ты знаешь, эта работа нам нужна.
— Да, я знаю, — со вздохом ответила она, — Пойдем, милая, нам надо собраться.
Рикки подошла к отцу, обнимая его.
— Спасибо за подарок, папа!
— Я очень-очень люблю тебя, доченька! — сказал он ей, — До вечера. Расскажете, как было в кино.
В тот день он снова задержался на работе.
Как и в предыдущий и в последующий.

Этану 16, Рикки 15
Мы сидим с Рикки на кухне и переглядываемся между собой. Около десяти минут назад мать выхватила нас и усадила под предлогом важного разговора.
— Ты знаешь о чем она? — наклоняясь, шепчет мне мелкая, а я только пожимаю плечами и взъерошиваю её волосы, ловя гневный взгляд на себе. Она всегда слишком забавно дуется, когда я «порчу ее прическу». Спустя пару минут подходит мама и садится перед нами за стол. По ее виду понятно, что она... взволнована? Кажется, я знаю о чем будет разговор. Чувствую, как Рикки смотрит на меня и киваю ей. Мы все знаем, мама. Может, стоит ей сказать это и избавить от всего разговора, но я не хочу. Она сама загнала себя в эту ситуацию и расхлебывать тоже ей.
— Рикки, Этан, — начинает она, подняв на нас взгляд и крутя в руках чашку, доселе спокойно стоявшую на столе. Мы молчим, выжидающе смотря на нее. Не знаю, как Рикки, а мне совсем не хочется слышать эти слова. Только не эти.
— Понимаете, иногда люди делают... ошибки, — мы молчим, — Мы с папой вас очень любим, но...
— Но он больше не живет с нами, да, мама? — не выдерживаю и спрашиваю я, не скрывая некого вызова в голосе, откидываясь на спинку стула. Чувствую, как мелкая сжимает мою руку, но я не смотрю на нее.
— Да, — мама отвечает не сразу и было видно, что сначала она хотела осадить меня за тон.
— И вы разводитесь? — продолжаю я, но Рикки пихает меня в бок и я, все же, замолкаю.
— Да, — мама встает из-за стола, со стуком отставляя от себя несчастную чашку, — Да, мы разводимся, Этан. И Ген... отец больше с нами не живет.
— Вот ты и сказала это, — пожимая плечами, буднично говорю я и без разрешения встаю из-за стола и выхожу. Только на лестнице, уже поднимаясь буквально в несколько шагов до своей комнаты, слышу, как за мной идет Рикки. Чувствую, как она утыкается мне в спину, обнимая и слышу совсем тихий всклип.
Внизу хлопает входная дверь, будто ее закрыли со злостью.

Этану 17, Рикки 16
— Нет больше вашей псины, ясно?! — произносит он, облизывая жирные пальцы, а меня уже передергивает от одного только звука. На его довольную собой рожу я старался даже не смотреть. Теперь, после переезда в наш дом, он чувствует себя настоящим хозяином и всем своим важным видом это показывает. Меня бесит его мерзкий голос.
— Как это нет Рокки? Где он?! Что он посмел сделать с моей собакой?! — Рики срывается, толкая отчима в плечо, вижу, как старается вложить больше силы. Стараюсь остановить ее, спрятать за собой.
— Где он, мудак? — я не сдерживаюсь, ору на него, толкая сам, а он хватает Рикки за руку, сжимая свои сарделины на ее тонком запястье, дергая на себя, почти вытаскивая мелкую из-за моей спины. Не выдерживаю такой наглости, с размаху бью его. Страха перед ним нет уже давно, только отвращение.
— Что ты сделал с нашей собакой?! Рокки! — кричит Рикки, стараясь выдернуть руку и схватить что-нибудь. В доме — тишина, а обычно лай слышится моментально. Твою мать! А он смеется, просто ржет, показывая свое превосходство. Так и читается в его глазах «Я знаю где он и не собираюсь тебе говорить, маленькая дрянь». Вижу, как Рикки дотягивается до вазы, хватает ее и разбивает о его плечо.
— Пусти! — орет она, а отчим, кажется, крепче сжимает ее, утаскивая за себя, приближаясь к мне. У Роджера несколько царапин от стекла и сейчас он почти попал мне по скуле, больно проехавшись костяшками по коже.
— Господи, и как мама могла променять отца на тебя!? Ты, мерзкий мудак, — орет сзади Рикки и я почти вижу, как она старательно пихает его и дергает свою руку. Но Роджер слишком сильно вцепился в нее.
— Отпусти ее блять! Пусти я сказал! Убью тебя, слышишь?! Скормлю Рокки на ужин твой хер, который ты старался пихнуть в нее! — рычу на него так, что у самого уши закладывает и тут же мне в ответ прилетает от него еще раз, отталкивая меня на пару шагов назад. Уже хриплю, стараясь восстановить равновесие и чувствую во рту металлический вкус.
— Заткнись, тварь!
— Что здесь происходит? — внезапно слышится голос матери. Ну, сейчас ты видишь, какое он животное, видишь, видишь!? Веришь мне теперь?! Смотри, на кого ты променяла нашего отца! Смотри!
— Эта ненормальная ударила меня вазой, а твой сынок вообще... Решил, что может руку на меня поднять — Роджер опомнился первый, сплевывая красноватую слюну куда-то в раковину, все еще держа Рикки так, будто она буйная, выставляя из-за своей спины. Черт, отпусти он ее сейчас — мелкая ему все глаза повыцарапывает.
— Он что-то сделал с Рокки, мама! — орет Рикки. Вырывается все-таки, толкая его, наступает ему на ногу, что он шипит, но теперь сдерживается в резких слов в наш адрес. Тут же мать — Это наш с папой пес! Какое он имеет право?!
— Это не он, — спокойно говорить мама, пронося пакеты на кухню, — Рикки, прекрати орать и приведите оба себя в порядок, ради всего святого.
Я замираю, потирая скулу, глядя на мать. Не выдерживаю первым, хотя вижу, как мелкая хотела что-то сказать.
— Что блять?!
— Как ты говоришь с матерью! — слышится от этого борова, но будто на заднем плане. Все наше внимание приковано к матери. Что она имеет ввиду? Не он? Хрена с два, это не он. Только посмотрите на его рожу, она же довольная, как будто ему еще одна девственница решила подарить свою невинность.
— Это я сказала его отдать. Вы знаете, что у Роджера аллергия на животных.
В этот момент, кажется, последняя связь с отцом просто лопнула. Предатели.
— Я ненавижу вас всех! — глотая комок в горле, переворачиваю с грохотом обеденный стол, что все ее покупки и посуда летит на пол, — Ясно?! Теперь ясно, почему отец бросил тебя!
Хватаю куртку с вешалки, я попросту вылетаю из дома. Горло болит от криков.
Туда я возвращаться не хочу.
Слышу, Рикки догоняет следом.

Этану 17, Рикки 16, две недели спустя.
— Ну и что ты из себя сделала? Теперь твоя сестра похожа на чучело, — первый комментарий о виде Рикки произнес, естественно, Роджер, — Или на шлюху, раскрашенная, с паклями вместо волос и...
— И у тебя встает на нее, да? — перебиваю я его. Матери нет и он снова может пускать в ход все что думает о нас. Я вижу, как он злится, как его бесит то, что я не слушаю его, — А мамка в курсе, что ты хотел трахнуть ее шестнадцатилетнюю дочь, а? — едко говорю я, смотря ему прямо в глаза. Ухмыляюсь, сложив руки на груди, как обычно привалившись плечом к стене. Мелкая пока молча (мы договорились, что она будет молчать, иначе он снова запрет ее) прошмыгнула на второй этаж, собирая вещи.
— Что, опять съебываешь к своим наркоманам? Ну вали, чего встал? — откупоривая еще одну бутылку, прорыгивает Роджер, пытаясь сделать вид, что я его не волную. Закусываю щеку, молчу. Засунуть бы ему эту бутылку, поглубже, чтобы удавился, захлебываясь своим же пивом.
— Ключи выкладывай, — подходит ко мне. От него несет потом, пивом и крайне несвежим дыханием. Морщусь, не скрывая того, как он противен. И ему это не нравится.
— А то что?
— А то я... — он не договаривает, оборачиваясь на грохот откуда-то сверху, — Что за...? Ах ты мелкая тупая сука! — рычит он, отворачиваясь и, отшвыривая бутылку куда-то в комнату, с грацией слона летит к лестнице на второй этаж. Одновременно с ним я беру куртку Рикки и быстро выхожу на улицу. Можно не стараться, я все равно успею выйти на задний двор и поймать мелкую быстрее, чем он очухается что к чему. Но рисковать и проверять, так ли это я не хочу.
Уже подходя ближе, вижу, что Рикки то совсем и помощь не нужна. Смотрю на нее с немым вопросом, протягивая ей ее куртку, пока она подбегает ко мне. Порывисто целую ее в макушку, приобнимая и закидываю на плечо ее сумку с вещами.
— И куда мы?
Достаю на ходу пачку сигарет, закуриваю.
— Подальше от него, малая. Нахуй их всех.

• связь.
Зо-зо