NEVAH-HAVEN |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » NEVAH-HAVEN » THE DEAD ZONE » [19.12.1890] liverpool; how does it feel to be human?
How does it feel to be human?
|
Helin De Groot — Daniel Van Dijk
|
[nick]Helin De Groot[/nick][status]у судьбы в руках[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/0d/bc/164/860836.jpg[/icon][lzname]<lzname><a href="ссылка на анкету">Хелин Де Грот</a>, 22</lzname> <plashka>сияющая</plashka>[/lzname][]Ливерпуль: юная прелестная нянечка, которая (не)случайно встречает его[/]
Отредактировано Dorothy Young (2022-02-26 19:44:20)
– Какая прелестная!
Маленькая девочка, едва ли не задыхаясь от восторга, бросается вперед, к большой, уходящей в пол яркой витрине. Шурша своими многочисленными юбками, она пробирается по редкому, свежему, липкому снегу, вплотную к стеклу, сдерживаясь, чтобы не протянуть к нему руку.
Ее глаза блестят рождественскими огнями, волосы – легким инеем, а накидка – мехом, мокрым от, вестимо, вечерних игр в снегу. Прекрасно блестят. Настолько, что в один момент она, в столь чистом, истинном восхищении, вовсе словно сливается со светом, льющимся изнутри – она становится им, не видя и не слыша ничего вокруг, кроме того, что находится перед ее глазами и что, кажется, шепчет ее маленькое детское сердце.
– Ох, милая моя.
На ее плечо опускается миниатюрная женская ручка в тоненькой кожаной перчатке и нежно поглаживает его, едва сжимая.
– Мне жаль.
Девочка не оборачивается, не дает ни одного ответа, не задает ни одного вопроса. Она лишь продолжает смотреть, все зная и одновременно ничего не понимая.
Женская рука сжимает ее плечо еще крепче.
– Мне жаль. Ох, милая, как мне жаль.
Снег снова скрепит. На этот раз несколько неохотно, даже грустно.
К витрине, опустевшей, будто бы осиротевшей, подходит кто-то следом. Этот кто-то – наружности, несомненно, не менее прелестной: стройная фигурка, облаченная в зеленый, как молоденькая ель, богатый зимний ансамбль, аккуратненькая шляпка с тонкой вуалью на лице, да выпавшая будто бы случайно игривая светлая завитушка на щеке...
Прелестная, точь в точь, как то, что стоит напротив, на витрине, за стеклом.
Образ большой фарфоровой куколки, чуть ли не в человеческий, правда, детский, рост, в пышном вечернем платье, с малюсенькой сумочкой в руке, сливается с отражением подошедшей к ней девушки. Они смотрят друг на друга какое-то время, а затем вторая улыбается первой.
Она оборачивается – посмотреть вслед уходящей прочь вместе с матерью не менее прелестной девочке.
Хелин всегда питала слабость к детям. Особенно к красивым детям. Могла бы вот так рассматривать их часами, в самом деле. Наблюдать за тем, как они бегают, играют друг с другом, возятся с игрушками...
Почему же? Что ж, ей, должно быть, просто нравится их мир – такой миниатюрный, чудной, за каждым уголком которого таится что-то непременно волшебное и доброе. Нравятся, наконец, их движения, их мимика, которыми они пытаются походить на взрослых, но отчего-то у них это натурально не выходит. А может ей самой просто хотелось бы вернуться – в такое же легкое, светлое детство, как у всех других.
Впрочем, нет, не вернуться. Попасть бы в него для начала. Ведь сама она там, кажется, никогда и не была.
– Действительно, прелестная.
Тихо, скорее сама себе, чем кому-либо еще, шепчет девушка, наблюдая за тем, как фарфоровая куколка молча наблюдает в ответ за ней.
Однажды и у Хелин была такая. Куда меньше и проще, разумеется, но, все же, по красоте бы сравнилась, и не только с ней. Белые будто бы точеные кудри, большие яркие голубые глаза, пушистые как перышки ресницы, нежные алые губы... Неужели так выглядят почти все куклы – неужели такой люди видят красоту?
Впрочем, даже если и видят, она дана не всем. И доступна тоже не всем. Лишь единицам. Такой удачливой единичкой когда-то была и сама Де Грот – и сейчас есть, что уж там. На свое скромное, по меркам местной политической элиты, жалование она, верно, могла бы купить любую из них. Как и могла быть куплена сама. Или продана – любимыми матушкой и папушкой, например. До чего мило и удобно. По-семейному.
Не всем, правда, так везет. Девочке, что только что стояла на ее месте у витрины и с восхищением смотрела вот так же на куколку, взаперти, за стеклом, не довелось стать той самой единичкой. Ей не довелось родиться в той семье, которая может себе что-то подобное позволить. Зато с ней, с самой юности такой прелестной, не дурнее, чем любой фарфор, в будущем позволят себе сделать многое другие. В этом Хелин более чем уверена. С высоты своего, что называется, горького опыта.
Хотела бы она защитить таких, как это дитя. Подарить им на рождество то, что они желают более всего. Может быть, даже дать им семью, способную это делать из года в год – словом, создать вместе с ними тот самый мир, полный волшебства и добра, простой человеческой любви. Только вот, знает она, своими силами этого достичь она никак не сможет. По крайней мере, не сейчас и не здесь. Может быть, никогда вовсе.
В последний раз Хелин бросает взгляд на куколку перед собой. И, тихо вздохнув, отходит в сторону.
Мимо мерно прогуливаются дамы в пышных платьях и господа в черных котелках. Изредка пробегают громко дети, а за ними – тихонечко служанки. Радостные крики первых и осуждающие вздохи вторых праздничной музыкой разносятся по улице, давно укутавшейся, как в теплую шубку, в вечернюю темноту.
Эти звуки жизни, эти голоса, этот скрип снега – неимоверно успокаивает. Хелин, держась в сторонке, идет будто бы в трансе, по течению, и с умилением наблюдает, слушает, вдыхает. Даже не замечает, как проходит улицу, еще одну, и оказывается в совершенно не знакомом ей месте.
В ботаническом саду.
Из-за ворот, кажется, доносится тихая музыка. Пройди она чуть дальше, увидела бы, что там, где обычно безмолвно коротает свои годы небольшое озеро, катаются на коньках. Целыми семьями, компаниями, они смеются и поют, катаются и купаются в снегу.
Только девушка не пошла вперед. Ее за воротам тут же по какому-то тайному замыслу будто бы потянуло в сторону. По снежной дорожке, едва освещенной редкими фонарями, прямо навстречу... должно быть, ее судьбе.
[nick]Helin De Groot[/nick][status]у судьбы в руках[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/0d/bc/164/860836.jpg[/icon][lzname]<lzname><a href="ссылка на анкету">Хелин Де Грот</a>, 22</lzname> <plashka>сияющая</plashka>[/lzname][]Ливерпуль: юная прелестная нянечка, которая (не)случайно встречает его[/]
Отредактировано Dorothy Young (2022-02-26 19:44:01)
[nick]Daniel Van Dijk[/nick][status]Восточный ветер[/status][icon]https://i.ibb.co/7R1yHtK/9fdb83690999b2a0ebe56777879cb04b.png[/icon][lzname]<lzname><a href="https://nevah.ru/profile.php?id=147">Даниель ван Дейк</a>, 54</lzname> <plashka>пустой дьявол ii</plashka>[/lzname][]Ливерпуль; я твой на свете
самый страшный губительный шторм,
на всей планете
не найдешь ты утешения в другом[/]
С неба падал снег. Он медленно кружился и оседал на одеждах зевак, что взволнованно прилипли к витринам, на которых были выставлены лучшие образцы предлагаемых товаров. Удивительно, насколько вперед шагнула цивилизация за последние двадцать лет. Даниель своими глазами видел, как на пустырях возводились города и фермы, не смотря на то, что гражданская война забрала множество жизней. Тогда Пустые пировали, а теперь им предстояло вновь окунуться в осторожное выживание среди людей или прячась глубоко в лесах, словно дикие звери. Даниель никогда не был зверем. По крайней мере он таким себя не считал. А потому он чувствовал себя комфортнее среди людей, даже если в толпе он "слегка" выделялся, но в последние годы на него все меньше обращали внимания и для такого прогресса было аж несколько причин. Во-первых наплыв иммигрантов. Миллионы людей, с разных уголков Земли, рванули в стремительно развивающуюся Америку, тем самым успев намозолить глаза своим экзотическим происхождением. И, во-вторых, социальный статус мужчины вызывал, в определенных кругах, чувство страха, зависти и благоговения. К последней категории людей, чаще относились женщины, еще чаще совсем молоденькие, чем, к удивлению остальных Пустых, мужчина не пользовался. Репутация во все времена стоила очень дорого и глуп тот, кто не ценит свое богатство.
- Только посмотри на неё, - раздался нежный голос Розы. - Тебе нравится?
Даниэль безразлично смотрел на девушку, что стояла напротив витрины и рассматривала хранящееся за ней сокровище. Судя по тому, что рядом с ней находилась женщина с девочкой, которая очень хотела получить то, что находилось по ту сторону стекла, это был магазин игрушек или что-то подобное. Отсюда он мог сказать только то, что юная фигура незнакомки в зеленом наряде, притягивала к себе взгляды и не только его.
- Разве не иронично? - женщина вздохнула с улыбкой на лице. - Если мы сегодня не вмешаемся, ее судьбе не позавидуешь. Какое счастье, что именно она нам и нужна.
- Но она ведь об этом не узнает.
- Почему?
- Я бы не стал рассказывать.
- Почему? - напористо повторила Роза свой вопрос, ответ на который она никогда не получит.
Мужчина смотрел на незнакомку. Они держались поодаль, не попадались ей на глаза, оставались на комфортном расстоянии, чтобы не выдать своего присутствия. Его спутница элегантно держала Даниеля под руку и, если не считать самого Даниеля, их мало что выделяло из общей массы. Они шли за ней, зная наверняка, что готовила для нее судьба и их цель - вмешаться. Изменить будущее любым доступным способом, даже если ценой тому будет - временной парадокс с невозможностью разорвать порочную петлю.
- Она тебе нравится.
Даниель промолчал.
- Я это чувствую.
- Ты не можешь...
- Я - женщина, Даниель, - оборвала она его бессмысленные возражения. - Даже если ты еще не понял, я уже знаю, что ты предпримешь. - В ее словах не было и капли ревности, скорее искреннее веселье, словно, будучи ребенком, Розе вручили подарок, о котором она всегда мечтала. Ее забавляли проявления человеческих чувств, ибо сама она их давно лишилась, если не считать любви к своей Семье, это единственное, доступное ей чувство. - Я попрошу тебя только об одном, - перешла женщина на полушепот и, чтобы лучше ее расслышать, мужчина слегка наклонился к ней. - Не дай ей умереть. Она нужна нам, ты знаешь как... ее сила, - Роза мягко сжимала чужую ладонь, будто Пустой мог сбежать от нее. - Без нее нам будет трудно. Мы и так потеряли слишком многих...
В небольшой семье Пустых, на счету был каждый. Потеря одного воспринималась, как личная трагедия, с которой предстояло смириться и пережить невыносимое, всепоглощающее чувство мести.
- Иди и сделай все, что в твоих силах. - Произнесла тихо Роза, выпуская мужскую руку. -Ты справишься.
И он пошел вслед за ней. По скрипящему снегу, через ботанический сад и дальше, пока стройные ножки девушки не повели ее на встречу с судьбой. Редкие фонари освещали белоснежную скатерть, из-под которой проглядывалась вымощенная дорожка. Это место не выглядело безопасным, обычно одинокие путники стараются держаться подальше от таких мест в темное время суток, но она... она шла храбро или же просто беспечно? Даниель же ясно чувствовал, как в воздухе застыла тревога, смешанная с холодным воздухом. Кто-то поджидал молодую девушку. Кто-то следил за ней, прямо сейчас и этим "кто-то" был не только Пустой. Нечто озлобленное, голодное и... напуганное скрывалось в тенях, дожидаясь удобного момента, чтобы напасть.
Он ничего не услышал. Только увидел, как шевельнулись заснеженные ветви и перед незнакомкой вырос мужчина. В его руке что-то блеснуло, а лающий голос обрывками доносил смысл фраз из которых можно было сделать вывод, что существо, преграждающее нежной леди путь, было не в самом трезвом виде и, оттого, агрессивно настроено. Но шансов у бандита не было. Асоциальный элемент еще не знал, что воспользоваться своей рукой, в которой держал оружие, ему больше не суждено. Никогда. И быстро поравнявшись с незнакомкой, он заговорил с ней, не сводя глаз мужчины:
- Этот индивид досаждает Вам?
Девушка всегда верила в судьбу. Она ее будто бы чувствовала рядом с собой: такую теплую, мягкую, добрую. Ее присутствие с самого детства придавало уверенности, дарило ощущение безусловной безопасности и гармонии, внутреннего комфорта. Может быть, именно поэтому Хелин так спокойно многое принимала — она доверяла. Не людям, не природе и даже не самой себе. Она доверяла своей судьбе.
Если уж суждено, так тому и быть. Не нужно тревожиться, не нужно ни страдать, ни изнывать, и уж тем более не нужно бояться: оно нагонет, оно поймает, и, возможно, будет еще больнее, чем могло бы быть и без этого.
Хелин, словом, головой уже давно не боится, а сердце все равно подводит: замирает, проваливается, уходит в пятки, когда из тени, из-за деревьев, выпрыгивает оно. Лохматое, неопрятное, чрезвычайно дурное — ароматом и, в целом, надо сказать, наружностью.
Судьба отнюдь не завидная. Всплакнуть уж впору.
Девушка, тем не менее, смиренно, не издав ни звука, встает посредь тропинки и гордо выпрямляется. Замечает в руке у джентльмена — или, лучше будет сказать, того, кто отдаленно напоминает его — нечто, опасно переливающееся на свету не столь отдаленного фонаря, и тут же, все так же гордо выпятив грудь вперед, нежно выставляет ручку в перчатке перед собой. Как бы предупреждая, что умирать она, как и подобает настоящей леди, предпочитает как можно более элегантно и благородно.
На пальцах объяснять этого, к счастью, не приходится.
— Этот индивид досаждает Вам? — доносится в следующий миг из-за спины.
По этой самой спине, чувствует девушка, тут же пробегает холодок. Казалось бы, он не пробежал тогда, когда она завернула, одинокая, беззащитная, в темноту, и даже тогда, когда из темноты выпрыгнуло оно — а сейчас вдруг взял и пробежал. Словно бы неожиданное появление здесь благородного джентльмена, готового защитить леди от опасности, есть предвестник куда большего зла, чем что-либо до этого.
Изящно подсобрав выставленную ручку, Хелин оглянулась на мужчину через плечо.
Поздний вечер подыграл ее юному воображению: незнакомец, статный, богато одетый, в черном облачении, казалось бы, действительно весьма благородный, ей отчего-то показался... жутким. То ли его взгляд, уверенный, знающий, то ли его необычная, понимает она теперь, внешность, то ли сам тот факт, что он внезапно оказался рядом, то ли... то необъяснимое, неосязаемое, что пронизывало пространство между ними двумя — что-то из этого явно девушку обеспокоило, едва ли не испугало.
Но она лишь замерла, не отрывая от него взгляда.
— Осмелюсь предположить, — голос ее на мгновение срывается, и, чтобы прикрыть свое волнение, — или, может, страх? — Хелин делает шаг в сторону, прочь от незнакомца и прочь от того, кого даже незнакомцем назвать будет величайшим преувеличением. Так, оказавшись на относительно безопасном расстоянии от обоих, она продолжает: — что этот джентльмен, — организует вежливую паузу, поражаясь собственной истовой благопристойности, — ни в коем случае не пожелал бы никому из прохожих зла.
Джентльмен под вопросом, тем временем, колышется на холодном, зимнем ветру, да держит неуверенно нечто, похожее на кинжал, перед собой. Не решается двинуться вперед, но и не отступает назад. Ему словно хочется, надо, что-то сделать, но он не может — не в присутствии лишнего здесь человека. И лишний человек здесь — определенно не Хелин.
В самом деле, такое ощущение, будто сама судьба сейчас сбита с толку. Будто это не то, что должно произойти, будто незнакомец, возможно, спасший девушку от смерти, причинил не добро, а, напротив, вред.
Де Грот смотрит ему в глаза и чувствует, чувствует, всем своим нутром: что-то здесь определенно не так. Отсюда определенно нужно уходить.
И тогда, — показалось ли? — оглянувшись, словно проверив, нет ли кого поблизости, мужчина с кинжалом в руках бросается вперед. Сначала кажется, что на другого мужчину, но все же, оказывается, на беззащитную девушку. На Хелин.
[nick]Helin De Groot[/nick][status]у судьбы в руках[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/0d/bc/164/860836.jpg[/icon][lzname]<lzname><a href="ссылка на анкету">Хелин Де Грот</a>, 22</lzname> <plashka>сияющая</plashka>[/lzname][]Ливерпуль: юная прелестная нянечка, которая (не)случайно встречает его[/]
Отредактировано Dorothy Young (2022-02-26 19:45:18)
Вы здесь » NEVAH-HAVEN » THE DEAD ZONE » [19.12.1890] liverpool; how does it feel to be human?
