"Where the North wind meets the sea
There's a mother full of memory
Come, my darling, homeward bound
When all is lost, then all is found."

Клэр Смит (Хэмптон), 50 лет, 1970 г.р., мать, домохозяйка, в прошлом — фотограф местной газеты
Эдгар Смит, 55 лет, 1965 г.р., отец, сотрудник банка
Саманта Смит, сестра-близнец, умерла в январе 2004 года от острого лейкоза

Эдгар Смит, обычный человек, работавший обычный банковским клерком в Хейвене, женился на Клэр Хэмптон, работавшей в газете Хейвона, в 1990 году. Чуть меньше, чем за два года до того, как в Хейвене снова проснулись «беды». «Беды», впрочем, долго не касались их семьи напрямую, и ни Эдгар, ни Клэр не ожидали, что это может произойти. Если в прошлом «беды» и проявлялись в их семьях, то они об этом не знали: родители Клэр рано умерли, как и отец Эдгара. А его мать уехала из Хейвена несколько лет назад, когда во время отпуска за пределами города встретила своего мужа и уехала жить к нему в Нью-Йорк. Возможно, Эдгар бы уехал вместе с ней, но тогда уже встречался с Клэр, которая категорически не хотела переезжать из маленького города в большой и шумный Нью-Йорк. С тех пор с матерью он общался мало. В общем, спросить было некого, да и оснований не возникало.

Поэтому проявление «беды» стало для них обоим, во многом, громом среди почти ясного неба вскоре после того, как в октябре 1993 года в их семье родились близнецы — Сиенна и Саманта. Первое время все шло хорошо. Близняшки отнимали много сил и времени, но были спокойными и жизнерадостными младенцами, иногда даже позволявшими своим родителями высыпаться. Сложности возникли чуть позднее, в ноябре 1994 года, когда Сиенна и Саманта начали ходить, а потом и бегать. Клэр не успевала уследить за обеими и, в итоге, едва не упустила момент, когда Саманта чуть не выпала из окна второго этажа. Испуганная и разозлившаяся Клэр («Я же говорила, что туда нельзя!») отшлепала Саманту в надежде, что хотя бы боль подействует стимулом к послушанию. Но вышло иначе: Клэр не добилась ничего, кроме отчаянных детских рыданий, которые не прекратились даже тогда, когда пришедшая в себя Клэр взяла дочь на руки и попыталась успокоить. От этого стало только хуже. Саманта рыдала, билась в ее руках, будто от непрекрашающейся боли, и вырывалась. Клэр отпустила, ничего не понимая. Схватила за локоть Сиенну, чтобы та перестала ползти к кошачьей миске — и та тоже зарыдала.

Ясно стало спустя всего пятнадцать минут, когда с работы пришел Эдгар и тоже скорчился от боли после прикосновения жены.

Дочерей отвезли в больницу, где те остались на сутки для мониторинга, чтобы убедиться, что острая боль не привела к серьезным последствия, а Клэр навсегда надела на руки перчатки, которые так с тех пор и не снимала в присутствии живых существ. С тех пор жизнь разделилась на «до» и «после».

Клэр и Эдгар старались сохранять видимость нормальности ради детей, но сильно отдалились друг от друга. И даже после того, как «тревожные годы» закончились, мало что изменилось: Клэр слишком боялась причинить кому бы то ни было боль снова.

Возможно, время бы и помогло забыть и двинуться дальше, но Саманта росла очень болезненной. Никто не мог сказать в точности, было ли это последствием того инцидента или нет, но Клэр все равно винила себя. Эдгар, хотя и не говорил этого вслух, — тоже. Возможно, «сияние», доставшееся девочкам вместо бед, тоже не способствовало здоровью Саманты, видевшей вещие сны и слышавшей чужие мысли. Но об этом родители не знали, а Саманта, будучи еще совсем маленькой, не могла объяснить.

В шесть лет, в 2000 году, как раз тогда, когда близняшки должны были пойти в школу, она заболела серьезно — острым лейкозом. Год ушел на лечение, в течение которого начал проявляться дар Сиенны: несмотря на запреты матери на ненужные прикосновения, она порой забирала часть боли сестры себе, порой — облегчала ее без последствий. Через некоторое время болезнь отступила. Близняшки, наконец, поступили в школу, несмотря ни на что, росли сорванцами. Сиенна была бойкой, Саманта — чуть более робкой и впечатлительной, но это не мешало сестренкам вести веселую, полную детских приключений жизнь.

…А потом лейкоз Саманты вернулся, в более агрессивной и стремительно развивавшейся форме. В начале 2004 года она умерла. Она предчувствовала свою смерть, плакала и не хотела умирать. И после смерти стала призраком, так и не поверившим в свою смерть. Из родственников ее видела только Сиенна, которой к тому моменту уже случалось видеть нечто подобное. Какое-то время она продолжала общаться с сестрой, будто с живой, и убеждала ее «уйти до конца». Та не слушала, злилась, обижалась. И тогда в доме выбивало «пробки» или с закрытых полок начинала падать посуда. Сиенна пугалась и расстраивались, а родители — еще больше нее. Спустя год такого специфического сосуществования с умершей сестрой Сиенна сжала зубы и твердо сказала Саманте, то любит ее, но вынуждена с ней попрощаться. Навсегда. Изгнала она призрак таким образом или тот исчез чуть позднее, когда Сиенна перестала на него реагировать, девочка не запомнила, но Саманта исчезла и больше никогда сестру не беспокоила. А та выдохнула почти с облегчением: смерть близкого — это больно, но не желающий покидать тебя призрак — это жутко.

После Сиенна и дальше продолжала иногда видеть призраков и порой общаться с ними, убеждать уходить, но чаще все-таки — общаться. И думать о том, что это очень грустно — стать призраком. Человек должен уходить сразу, целиком, так, чтобы у него не оставалось сожалений и невыполненных дел. А для этого надо жить по полной, смотреть на мир открыто, верить в людей и не зацикливаться на себе. Поэтому у Сиенны всегда было много друзей и мало свободного времени.

В конечном итоге, это все — а также способность помогать людям с физической болью — определило выбор ее дальнейшей профессии. Смерть бабушки, ушедшей, кстати, тихо, спокойно, безо всякой призрачности, и оставившей после себя неплохой счет в банке, позволила получить эту профессию без тревог об огромном кредите на высшее образование. Окончив школу с весьма высокими оценками, Сиенна уехала учиться. Сначала на бакалаврскую программу «Здоровье, медицина и общество» в Университет Рэдлэндса в Калифорнии, а позднее — на магистерскую в Школе медсестер Джона Хопкинса в Балтиморе, штате Мэриленд. За прошедшие годы получила опыт работы в онкологических отделениях, отделениях неотложной помощи и домах престарелых. Несколько недель назад ей позвонил отец и сказал, что в город снова вернулись «беды».

И Сиенна возвращается домой.

Она, по-прежнему, видит призраков и умеет снимать боль, а после одного неприятного инцидента в доме старушки, у которой девушка недолго работала сиделкой и чей внук решил, что молодая девушка должна выполнять еще и функции по его ублажению, узнала, что может и причинять боль. Все это вносит некоторую сумятицу в ее восприятие себя и своего дара — или все-таки проклятья? Поэтому с физическими контактами у Сиенны сложно. Она использует свои способности только в работе или при экстренных обстоятельствах, в обычных жизненных ситуациях держит с окружающими дистанцию, а чужого прикосновения к себе может и вовсе неожиданно испугаться. Будучи кинестетиком от природы, испытывает от этого всего постоянный фоновый дискомфорт.

Но это все мелочи. Она вернется в Хейвен — и будет делать то, что умеет делать лучше, чем что бы то ни было другое: помогать. Хотя пока и не знает, как и чем конкретно в данных обстоятельствах.

• связь.