Неплохой воскресный день для умиротворяющей познавательной прогулки по маленькому уютному городку, считай, деревне.

Солнце ласковым теплом согревает оттаивающую от вечной мерзлоты истерзанную душу и не менее уставшую за последние месяцы физическую оболочку, собираясь перевалить через условную границу весны и лета. По еще вчера дремлющим улочкам снуют туда-сюда праздные прохожие, отправляясь в сторону пристани, и Ренджи решает присоединиться к всеобщему веселью. Хотя бы просто взглянуть одним глазком, что там и как. Да и возвращаться в Дерри пока что не хотелось. По-крайней мере, не так скоро. Вчерашняя встреча и прогулка с давним другом по онлайн-переписке дала ему внезапную и довольно заметную эмоциональную передышку; и, проснувшись утром в мотеле, парень решил, что стоит позволить себе еще немного поизучать этот город. Тем более, что Хэйвен оказался местом его рождения и где-то тут все еще жили родственники его биологической матери. Ренджи даже приблизительно помнил тот район со старыми родовыми гнездами-особняками; впрочем при желании найти то место не составило бы труда. Быть может, сегодня он прогуляется и до туда.

И всё же так странно вспоминать забытые отрезки своей собственной жизни: той самой, которую он отсчитывал с тринадцати полных лет, а не той, что два с половиной месяца назад непрошенным садистическим гостем ворвалась в его сознание, заполняя ледяную пустоту в полжизни. Но вот бродя по улицам, дыша в кои-то веки полной грудью сельским теплым воздухом, Ренджи то и дело видел обрывочные картинки-фантомы, всплывающие перед глазами то яркими, то более мутными образами. Даже портовая часть города успела окунуть молодого человека в прошлое - в ту самую последнюю августовскую ночь, когда подростковые ожидания таинства страшилок и шуток обратились в ужасающую реальность с психопатом-убийцей. Но почему-то сейчас начинало казаться, что именно тогда произошло много важных переломных моментов, сыгравших свою особую роль в его жизни или только собирающихся ее сыграть. Как та же страшилка про младенца-кровососа, которым его назвала кузина - тогда эти шутки напугали его, а теперь Ренджи понимал, что, похоже, за ними и впрямь была изрядная доля правды; и его мучительная жажда крови тому доказательство.

Он сделал пару крупных глотков еще не успевшей нагреться воды и спрятал бутылку назад - в дорожную сумку. Мимо прошла женщина с пятилетним мальчиком - тот беззубо улыбался и тянул свою матушку в самую гущу толпы, указывая пальцем на сцену. Невольно вспомнилась встреча месячной давности с отцом - или тем, кто носил его лицо. Тогда в их воссоединение вмешалась практически такая же женщина с практически таким же избалованным мальчишкой, разве что, может, чуть постарше - ненароком аж заныли волосы у корней, за которые тот пацаненок его потянул, и нога, по которой он пнул. Ренджи едва слышно выдохнул и улыбнулся с толикой грусти - он бы тоже мог вот так же гулять со своей биологической матерью, если бы ее не убили. Мог бы ее узнать, как человека, но вместо этого с ним всегда была лишь старая фотография, переданная ее родственниками двенадцать лет назад. Женщина же, которая его вырастила, и которую он в прошлой жизни - точнее Минору - считал своей матерью, практически с ним не гуляла, только вместе со сводной сестрой, о которой теперь имелись лишь смутные воспоминания Минору и распечатанная на принтере общая семейная фотография, с трудом найденная в засекреченных архивах ФБР личным хакером. А ведь еще недавно он даже не знал о наличии этих людей! И не догадывался!

- Kuso! - С некоторым отчаянием и отголоском раздражения из-за беспомощности, растерянности и вновь накатывающего внутреннего хаоса ругается Ренджи на родном языке и натягивает на капюшон свои студийные огромные наушники, а после достает смартфон. Музыка выбирается сама - любимый епишник от коллег по сцене, творящих в соседнем экстремальном core жанре - Ренджи обожал треки этого года и их нового вокалиста. Вот бы и ему так научиться скримить на выдохе - получаются совершенно нереально потрясающие инфернальные звуки, от которых бросает в оргазмический трепет и дрожь. Звук поднимается чуть ли не на полную, превышая безопасный допустимый предел, а сам парень закрывает глаза, позволяя себе полностью окунуться в совершенно иной - комфортный, понятный и успокаивающий - мир. А заодно позволяя и толпе вести себя по течению - может, даже впервые. Есть в это нечто такое чарующее и столь трудно достижимое, похожее на ощущение, когда ты плывешь по морю из рук фанатов. Но Ренджи никогда не позволял себе такого, потому как не мог доверять кому-либо, уж точно не толпе фанатов, где посреди людей, поддерживающих твое творчество и восхищающихся им, может оказаться какой-нибудь психопат или психопатка, а то и вовсе ненавидящий тебя завистник - мало больных на голову что ли?

И вот он, чуть покачивая головой в мелодично-ритмичный такт, открывает глаза. Длинная челка, извечно закрывающая левую половину лица, мешается, и Ренджи отводит ее в сторону, пытаясь понять, а не показалось ли - случайно попавшая в обзор исполнительница застыла с некой гримасой ужаса. Он собирается стащить наушники, оглядываясь предположительно в ту сторону, куда смотрела певица, но понимает, что люди вокруг ведут себя очень странно. Нет, скорее совершенно аномально! Ренджи замечает кинувшуюся в его сторону старушку и оглядывается, пытаясь понять к кому она бежит, но рядом стоящий мужчина вдруг отвлекает всё внимание на себя - внезапно скорчившись от боли тот падает на землю. Ренджи неосознанно отшатывается, но упирается гитарой и плечом в кого-то сзади, а после замечает, что катающийся сейчас в ногах мужчина улыбается похлеще Джокера и всех жертв его психотропного яда-порошка. Ненароком вспоминается и болезнь каннибалов, и парень сглатывает. Его кто-то задевает, и он вновь оборачивается к сцене, так и не успев толком снять наушники - а там уже пусто. И тут его внезапно хватают за грудки и ломанным, чуть обессиленным рывком тянут на себя. Воздух выбивает от неожиданности, Ренджи резко оборачивается и видит в опасной близости от себя лицо той самой старухи! Не какого-то решившего побычить на неформала-японца местного гопника, а милую невинную бабульку, которая, поди, еще утром в церкви была, а потом успела напечь целую гору ароматных пирожков для своих внуков прежде, чем повести их на праздник.

- Г-госпожа, вы что?! - Он так растерялся, что даже не заметил, как перешел на японский язык. Наушники скатились на плечи, из них все еще гремела музыка, и только тогда Ренджи понял, какой жуткий какофонический вой творится на фоне; но отвести взгляд и отвлечься на происходящее вокруг, ему мешала эта пожилая обезумевшая женщина. - Ч-что в-вы д-делаете?! - Он хватает ее за руки и пытается успокоить, оттянуть от себя, вырваться из ее внезапно ставших не по возрасту крепких рук - вот это хватка! - Усп-покойтесь, п-пожалуйста! - Но та неумолима! Не оглушать же женщину метким ударом, отправив ее немного отдохнуть в нокауте - всё-таки солидный возраст, вдруг не выдержит? И тут ее накрашенные ярко алым, чуть кривые старческие губы настигают свою цель.

Отредактировано Kurosawa Ren (2022-02-24 21:52:18)

[indent]Этот день, казалось, уже не мог быть хуже, чем было это утро: куча мелких, ненужных дел, не очень приятных лиц, да повторяющихся из раза в раз скучных бесед с ними обо всем предыдущем и, разумеется, о том, насколько сегодня чудесная погода, уже порядком начали выводить даже такого терпеливого человека, как Беттани Эпплтон, из себя.

[indent]Несясь по людскому течению к побережью, на пристань, она про себя агрессивно молилась, чтобы все то же безобразие не продолжилось и там. Но, видно, не судьба.

[indent]Как всегда, вокруг одна суета. Семьи с детьми и старичками будто бы все сразу высыпали на улицу, одновременно захотев одного и того же: сначала походить у водички, потом пофотографироваться, потом поесть, а потом, ну, раз ничего интереснее нет, посмотреть, наконец, на самое главное — на выступление, что развернулось такими трудами на чуть ли не картонной сцене неподалеку. Его, в силу своих неотложных, чтоб их, обязанностей, Беттани и должна была посмотреть, проконтролировать. Ох уж эта ударившая ей в голову гражданская активность, ох уж этот городской совет с его просветительской деятельностью.

[indent]Кто ж знал, что, подавшись с дуру в местные депутаты, Эпплтон станет одной из них? Кто ж знал, что за нее вообще кто-то проголосует?

[indent]Вопросы вопросами, суета суетой, а обязанности никто не отменял. С трудом прорвавшись через первое скопище зрителей, Беттани отыскала возвышение и поднялась на носочки, на своих каблучках, да начала зондировать электоральную почву. И вдруг, среди всего этого многообразия голов, самого главного не досчиталась — выступающих.

[indent]Вскинула брови тут она выразительно, прищурилась, осмотрела все картонное сооружение вдоль и поперек, но, так и не обнаружив тех, кому, вообще-то, по времени положено сейчас выпевать морские традиционные, пустилась вперед, к сцене, в глубину толпы.

[indent]Как Юлий Цезарь, одновременно поправляя свой деловой черный костюмчик и доставая жужжащий телефон из сумки, она принялась вежливо отодвигать прохожих в сторону со словами: "Дорогу! Дорогу организатору!".

[indent]— Ма-а-ам, — тут же растянула грозное, но пока еще терпеливое в трубку она, — ты сейчас очень не вовремя.
[indent]— Бет, я просто забыла сказать, что мне еще надо...
[indent]— Пожалуйста! — дочь сорвалась, но скорее не на свою мать — не только на нее — а на мужчину рядом: тот чего-то поднял руки к небесами и начал размахивать ими над головой, будто прозрел. Или протрезвел. — Прошу, не сейчас. — Сразу всех попросила она и отключилась.

[indent]Мозг в следующий момент, прямо перед блокировкой телефона, зацепился за одно имя — Дэниел — в списке последних звонков. А вместе с ним и за тот факт, что уже больше десяти дней ей из-за него пришлось ох как попереживать. И не только из-за него, к слову...

[indent]Но сейчас оно было не к месту. Потому что дальше началось какое-то сущее безобразие, из-за которого даже переживать как-то странно...

[indent]— Отдай мне нож! Отдай его! — набросилась тут какая-то женщина, визжа и разбрасываясь слюнями направо и налево, и Беттани выставила перед собой руки в защите. В одной из них — телефон.
[indent]— Что? Это? Женщина, какой нож! — возмущению нет предела, как и агрессии лютой избирательницы, страстно продолжившей орать ей в ухо. — Это такой новый политический лозу...? Ай! — Вот Беттани весьма закономерно схватили за волосы, а вот, заметила она наконец, когда ее немножко нагнули вперед, мужчину рядышком какой-то ребенок заколотил по коленям.

[indent]Замечательный праздник. Цель программы, считай, реализована!

[indent]Беттани, в конце концов, рванула прочь из толпы, прикрывая голову сумочкой и пытаясь что-то там пояснить этой безумной женщине за американский гуманизм.

Отредактировано Dorothy Young (2022-02-28 19:05:59)