Он никогда до конца не понимал своих сил, не знал, откуда они взялись и почему выбрали именно его. И он понятия не имел, что кто-то может охотиться на него из-за этого.
Ему было забавно думать, что это магия, а времена сожжения ведьм на костре давно прошли – так что чего ему бояться? Он даже толком не использовал свои способности, так только, по мелочи: прибавить себе полбалла на экзамене, получить за красивую улыбку бесплатную печеньку к своему молочному коктейлю в кафе. Ни одна живая душа не должна была догадаться, даже если он применял свое сверхъестественное обаяние прямо на нее – он никогда не давил, не заставлял идти против воли самого человека. Это же было бы так неправильно. Нельзя так делать.
Себе он говорил, что лишь немного меняет правила под себя, однако ни в коем случае не нарушает – чтобы не привлечь ненужного внимания. Но как оказалось, ему достаточно было просто существовать, чтобы быть замеченным.
Он не использовал свою магию в этот момент, просто покупал мороженое. Клубничное, с шоколадной посыпкой – в конце концов, тренировка по футболу прошла отлично, он заслужил немного сахара, когда его окликнули. Незнакомый парень не знал его имени, а сам Джейкоб видел его впервые, однако выглядел тот по возрасту как старшеклассник. Конечно, отец сотни раз предупреждал его не разговаривать с незнакомцами, но что такого ужасного парень мог сделать с ним? Он же старше всего-то лет на пять.
Формально – указание отца он выполнил. Не успел и слова вымолвить, как что-то больно ужалило его в шею – совсем не похоже на комариный укус, как обычно говорят врачи с улыбкой потрясая перед чужим носом огромным шприцем. Скорее на разъяренного шершня, ядовитого, потому что он тут же ощутил какую-то слабость в ногах, перед глазами потемнело. У него было всего несколько мгновений – и все из них он потратил на то, чтобы испугаться до чертиков.
Выброс адреналин на пару секунд продлил борьбу организма с наркотиком, но сражение уже было проиграно. Он пытался держать глаза открытыми, не позволяя им так откровенно слипаться, пытался даже обратиться к своей магии, приказывая незнакомцу отойти от него, однако не успел увидеть хотя бы, получилось ли у него это внушение или нет – тьма накрыла с головой.
Просыпался он медленно. Наверно, так ощущается похмелье: гудящая голова и невероятная сонливость. Веки словно свинцом налились, и он не мог толком открыть глаза, чтобы осмотреться. Здесь было темно и пусто, рядом незнакомые люди, а парень, которого он видел перед тем, как отключиться, смотрит на него… с ужасом? Мысли были ленивыми, едва шевелились внутри его головы, и он не понимал, зачем он здесь. А это что в руке у этой женщины… нож?
Внутри все похолодело, когда она шагнула к нему, и он попытался отпрянуть, вжимаясь еще глубже в потертую спинку пыльного дивана, но у него было недостаточно сил, чтобы подняться на ноги и попытаться сбежать. Любое движение давалось с трудом, будто он был под глубоким слоем воды. Остатки наркотика вкупе со страхом парализовали его.
- Нет… – слабо возразил он, стараясь снова призвать к себе свою магию. Это всегда было так легко, ему даже не нужно было прикладывать каких-то усилий, чтобы спутать кому-нибудь мысли и склонить на свою сторону, а теперь он даже не понимал, как именно это делал, не находил в себе чего-то нужного. Оставалось только умолять, - Пожалуйста… Не надо…
Женщина сделала еще шаг к нему, мужчина последовал за ней, и вдвоем они закрыли от него даже тусклый свет, что лился из заколоченного окна, а еще сильнее вжаться в диван он уже не был способен, спиной чувствуя мебельную раму.
- Отпустите меня, – от страха он почти заплакал, не замечая слез, - Не надо, пожалуйста! Мой отец полицейский!
Обычно это помогало, но ему уже стоило понять, что это не совсем обычные людьми. Нож полоснул его по руке, оставляя глубокий порез, кожа, сосуды и мышцы легко рассеклись наточенным лезвием, и он закричал от остро вспыхнувшей боли. Мальчишка дернулся инстинктивно в другую сторону, нарываясь на второй порез, а потом еще и еще. Боль длилась целую вечность, он сорвал голос еще на первых криках, и он скорее хрипел, пока кровь заливала пыльную обивку.
А потом вдруг все резко исчезло, он снова увидел свет. Боль все еще была просто безумной, но сильнее не становилась, и он скатился с дивана, неловко падая на колени. Он застонал, через силу отползая подальше, отчаянно желая жить, как его буквально дернули за руку, заставляя подняться. Зашипев, когда чужие пальцы прошли по свежей ране, он едва-едва переставлял ноги, заваливаясь на бок, уже почти ничего не соображая от боли и кровопотери.
- Хватит, – едва слышно попросил он, не сразу понимая, что его пытаются вывести из дома.
Он все же не умрет здесь? Только эта единственная мысль и билась в его голове, пока он не отключился на заднем сидении машины.

Черная бездна беспамятства нравилась ему гораздо больше, ведь стоило прийти в себя, почувствовать собственные тяжелые конечности, как тут же приходила и боль. Расплывалась раскаленным железом по всему телу – порезы горели огнем, когда он случайно задевал их дешевой шершавой обивкой заднего сидения или своей же одеждой, пока машина тряслась на плохой дороге. От боли он не очень понимал, где он находится, да и сознание возвращалось на такие короткие мгновения, что он даже не успевал ничего толком осознать. За окнами мелькали верхушки деревьев, темное небо, но для него это ничего не значило.
Единственное, что он понимал достаточно хорошо – той пары с голодными глазами и острыми ножами больше нет рядом. Поэтому он не стал сопротивляться, когда перед глазами все начало темнеть.
В себя он приходил с трудом – не хотелось снова оказываться в мире, где столько боли, где он все еще мог быть в опасности, однако его заставили открыть глаза. Взгляд долго не фокусировался на чужой фигуре, черты лица расплывались, но он узнал его – парень, которого он встретил у фургончика мороженщика. А потом был тот укол в шею…
Джейкоб шарахнулся на противоположный конец кровати, подальше от него, зашипев от боли в потревоженных порезах. Из самого глубокого, на плече, все еще шла кровь, уже давно насквозь пропитав порванный рукав футболки, но он только рефлекторно зажал его ладонью, лихорадочно глядя на незнакомца.
- Не подходи ко мне! – выкрикнул он, наконец снова ощущая свою магию, позволяя ей переплестись со своими словами. Приказ, который нельзя нарушить, - Ты кто такой?
Он почти сорвал голос в том доме, пока кричал, и теперь звучал хрипло, но это не имело значения – когда он так говорил, собеседник обязан был ответить. Он хмуро смотрел на незнакомца, пытаясь переварить поток его слов, уяснив из всего этого только его имя. И еще то, что, кажется, он все же не собирается причинять ему вред…
Подросток замер на кровати, съежившись в самом углу, недоверчиво глядя на протянутую ему бутылку. Алкоголь он как-то пробовал, но то было пиво, а виски ему даже по запаху никогда не нравился… Ассоциировался с отцом сразу после похорон, со смертью. Однако Эдвард прав, хотя бы порез на плече надо было зашить – кровь все еще сочилась, даже сквозь пальцы. Он перевел взгляд на свое плечо, пачкая красным свою одежду, уже ощущая ту слабость и сонливость, которая бывает из-за кровопотери.
Он снова посмотрел на Эдварда, нерешительно выбираясь из своего уголка.
- М-можешь подойти, – робко сказал он, отменяя предыдущий приказ, забирая бутылку из его рук.
Пахло ужасно, и он поморщился, но глоток все же сделал, тут же скривившись. Горло обожгло алкоголем, и подросток закашлялся от неприятного вкуса, все же делая еще один глоток. В голову дало быстро, стены и потолок как-то закружились перед глазами, и он осоловело моргнул, понимая, что боль и правда притупилась.
- Будет… очень больно? – боязливо спросил он, подавая ему порезанную руку, и тут же вскрикнул, когда Эдвард решил, что это хорошая идея, использовать виски для дезинфекции.
Джейкоб чуть не вырвал руку у него, но он держал крепко, не позволяя дернуться, и ему оставалось только хныкать, пока игла сшивала рассеченную кожу. Он прикусил губу, пытаясь сдержать стон боли, не замечая, что сжал зубы слишком сильно, и во рту появился кровавый привкус. Для него все сейчас имело вкус дешевого виски.
- Что им от меня надо? – испуганно спросил он, - И… что надо тебе?

Он глубоко дышал, закусив губу от боли и стараясь даже не смотреть в сторону Эдварда, пока тот зашивал его плечо. Будь в нем чуть меньше алкоголя, он бы закатил громкую истерику, потому что после всего пережитого в нем осталось столько страха, паники и недоумения, что держать все эти эмоции в себе было бы слишком сложно, а для ребенка – попросту невыполнимо. Но из-за виски в голове было так пусто, что он даже соображал с трудом, а уставшее тело подводило – он не смог бы сейчас подняться с постели, едва ли ноги его удержали.
Объяснения Эдварда смешивались, одно наплывало на другое, и у него не получалось отследить связь между ними, он мог только цепляться за отдельные слова. Яркий – это точно, мама часто его так называла, когда хотела похвалить, но он никогда не светился… или правильно говорить, сиял?.. Разве это не связано как-то с радиацией?
Джейкоб глупо моргнул, оглянувшись на своего временного врача.
- Меня зовут Джейкоб. И у меня есть способности, – робко подтвердил он. Никогда еще раньше он не говорил об этом вслух, - Но о них никто не знает. Откуда они узнали?
Он нахмурился, слушая продолжение, понимая наконец, как именно его обнаружили. Это не из-за его неосторожности, он не нарушал свои же собственные правила на счет этого чертового колдовства. Ему просто не повезло – и вот он уже на пыльном диване под пристальным взглядом двух пар голодных глаз. Из-за Эдварда, который нашел его и привел туда. Он же сам сказал, это его способность – искать таких же, как он.
И слишком часто отец ему рассказывал, что бывает с маленькими мальчиками, которые повелись на рассказы незнакомцев, поэтому Джейкоб не верил ни единому слову – где-то на уровне рефлексов, которые есть у каждого ребенка, чей родитель полицейский, и даже алкоголь не мог этого выбить.
Он прижал к себе раненную руку, снова отодвигаясь в свой угол, чувствуя себя лишь на самую капельку лучше. Все тело ныло, порезы все еще болели адски, и вся его одежда была перепачкана в крови. И он заперт в номере с парнем, который его во все это и втянул, и, возможно, на них обоих уже объявлена охота теми двумя. Пустые. При одной только мысли о том, как они смотрели на него, Джейкоб поежился. Как так может быть, что для кого он всего лишь еда? Что его жизнь ничего не значит?
Для ребенка, у которого всегда была любовь и поддержка родителей, это звучало дико.
А истерика все же начала подступать.
- Никуда я с тобой не поеду, – резко заявил он, все еще с опаской глядя на него – на это его благоразумия еще хватало, хотя мысли уже плыли от алкоголя. При первой встрече этот парень всадил в его шею целый шприц какой-то дряни – опыт незабываемый, но приятного мало, и даже если сейчас он ему почему-то помогал, Джейкоб ни секунды больше не хотел находиться рядом с ним. Он хотел, чтобы все вернулось на круги своя, чтобы вечером он пришел домой, а там отец после работы устало развалился на диване, дожидаясь его к ужину. И больше никаких ножей, ни единого лезвия, - Дай мне свой телефон, – ультимативно потребовал он, уже протягивая руку.

Отец обычно брал телефон почти сразу – Джей никогда не ждал ответа дольше четвертого гудка, но сейчас один сменялся другим, и другим, и другим… Мальчишка нервно теребил пальцами край собственной футболки, жесткий от засохшей крови, то и дело поглядывая на своего невольного спутника. Он все еще не доверял ему, все еще пребывал в состоянии на грани паники и истерики, и ему было очень нужно, просто невероятно необходимо услышать голос отца.
Который так и не взял трубку.
Джейкоб недоуменно уставился на телефон, словно в мыслях при составлении своего простенького плана даже не рассматривал такой вариант. Он свято верил, что ему осталось лишь немного подождать, пока отец приедет к мотелю и заберет его домой, в безопасность и уют, но все пошло наперекосяк с самого начала. Он упрямо набрал выученный наизусть номер еще раз.
Отец должен ответить, ну же…
Напряженно сжавшись в комочек в самом углу кровати он вслушивался в гудки, однако чуда все еще не происходило. Джейкоб поднял потерянный взгляд на Эдварда, совершенно запутавшись, не понимая больше, что ему делать, только чтобы заметить на его лице какое-то жалостливое снисхождение. Мальчишка недовольно поджал губы, но промолчал, встрепенувшись лишь тогда, когда Эдвард начал накидывать на себя куртку и потянулся к двери.
Что-то в идее открыть дверь номера отзывалось в нем почти первобытным ужасом. Это неправильно, они должны сидеть здесь, не высовывать и носа, пока папа не приедет.
- Подожди, не надо! – попытался он его остановить, однако без своих сил он все еще оставался просто ребенком, которого взрослый подросток едва ли будет слушать.
От знакомых голодных глаз за порогом Джейкоба пробрала дрожь липкого страха – прямо по позвоночнику, заставляя содрогаться всем телом. По порезам словно еще раз прошлись ножами, но горячая боль так и не привела его в чувство: мальчишка в ужасе застыл, словно кролик перед удавом, неспособный на трезвые мысли, на движения. Им надо было бежать, а он не мог и пальцем шевельнуть от сковавшей его паники.
Громкий хлопок двери словно разбудил его. Он еще раз вздрогнул, но теперь уже больше от неожиданного громкого звука, испуганно оглянулся на Эдварда, который уже тащил его в ванну, неосторожно схватив за больную руку. Джейкоб придушенно застонал, чувствуя больше прилив адреналина, чем настоящую боль, послушно пропихивая внезапно ставшее таким тяжелым тело в узкое окошко. Конечности слушались плохо, мышцы были словно деревянные, однако он старался не обращать на это внимания. Вся его сосредоточенность уходила на то, чтобы не закричать от ужаса, не поддаться этой панике и не сдаться, повиснув на в окне крохотной ванной, подписав этим и обоим смертный приговор.
От мотеля до парковки было рукой подать, Джей видел их машину, еще когда пролезал через окно, но теперь это расстояние казалось ему целой вечностью. Преследователи будто бы уже дышали в затылок, будто уже хватали его за футболку, чтобы утащить обратно в свое царство пыли, затхлости и острых лезвий.
Он плюхнулся на сидение машины, в страхе оглядываясь. Сердце колотилось как бешеное, дыхание было безнадежно сбито – больше из-за паники, чем из-за бега. Пустые сломали дверь их номера, выбегая на улицу, и Джейкоб изо всех сил вцепился в кожаную обивку – теперь его можно было бы вытащить из машины только вместе с этим креслом.
- Сделай уже что-нибудь, они почти здесь! – прокричал, почти давясь своим страхом, задыхаясь.
Эдвард судорожно крутил ключ туда-сюда, и наконец машина, глухо фыркнув, завелась, двигатель пришел в движение, позволяя им выжить – хотя бы на ближайшие несколько минут.
- Они едут за нами!.. – от алкоголя, стресса, боли и паники он почти не мог мыслить, - Что нам теперь делать?
То, как он не доверял ему еще совсем недавно, больше не играло никакой роли. Сейчас он готов был доверить ему все, что угодно – это было его последним шансом на спасение.

Он уже не чувствовал боли от порезов, не чувствовал пьяного головокружения от выпитого алкоголя, не чувствовал ничего – кроме дикого страха. Это одновременно и отрезвляло, делая все мысли необычайно четкими, почти острыми, и в то же время спутывало все паникой, и он, совершенно не привыкший к подобным ситуациям, все еще не понимал, что делать.
Побег был слишком сумбурным и спешным, чтобы он сумел хоть как-то его осознать, а голодные демоны слишком пугали его, чтобы он мог придумать хоть сколько-то действенный план. Его силы, сияние – как это назвал Эдвард, были яркими, необъятными, и наверняка с ними можно было как-то победить, быть настоящим суперменом, однако сейчас он оставался лишь напуганным до смерти ребенком, который не мог спасти никого – даже самого себя.
Ему не стало лучше, когда замызганный мотель скрылся из зеркала заднего вида, он не чувствовал себя ни капли в безопасности – у пустых тоже есть машина, и они все еще очень голодные. Они будут преследовать его всегда, до самого конца, целую вечность… пока не поймают и не начнут снова резать своими ножами…
Почему эта развалюха не может ехать быстрее?..
Он не сводил глаз с дороги за их задним бампером, их крохотной форы не хватало на то, чтобы успеть скрыться, затеряться в городе. Джейкоб снова запаниковал, замечая знакомую машину всего в нескольких метрах от них, задышал чаще, невольно угрожая самому себе гипервентиляцией. Эдвард ему что-то говорил, но он не слышал, не мог осознавать слова, вообще речь в принципе, пока тот не сжал его руку, прошелся пальцами прямо по свежесделанному шву.
Мальчишка вскрикнул, на глаза тут же навернулись слезы, но короткая вспышка боли привела его в чувство хотя бы настолько, чтобы он выслушал план по их спасению. В теории – это было не так уж сложно, еще сутки назад он мог бы поспорить на что угодно, что легко сможет убедить человека забыть воспоминание. Теперь же, когда от это действительно зависела его жизнь, все вдруг стало гораздо сложнее, и он уже не был столь уверен в своих способностях.
Джейкоб вытряхнулся из машины – тело подрагивало от стресса и нервного напряжения, и он чуть ли не силой воли заставил ноги шагать к вывеске, на которую показывал Эдвард. Главное – успокоиться, поймать снова то ощущение, благодаря которому ему удавалось так легко договариваться с учителями, тренером, одноклассниками. Побеждать в любых спорах, уговаривать на дополнительную порцию кексиков.
Проблема была в том, что он не чувствовал себя больше тем человеком.
- Я не… я не уверен, что смогу, я никогда раньше так не делал, – тихо сказал он, судорожно поглядывая то на продавца за стойкой, то на Эдварда.
Дома, если он в чем-то был не уверен, волновался перед контрольной или важным выступление, перед матчем, мама или Элли всегда подбадривали его и успокаивали, говорили, какой он молодец и что он обязательно справится, и он им верил. Он рефлекторно ждал чего-то подобного и сейчас, обращаясь к своему вынужденному другу за поддержкой, а тот только стал пророчить им скорую смерть.
Никакого давления. Совсем.
Он нервно сглотнул и все же перебежал через дорогу, заходя внутрь проката, не давая себе времени на то, чтобы испугаться еще сильнее или передумать – они не могли позволить себе задержку.
- И-извините, – начал он, чуть заикаясь, уже заранее понимая, что ничего не работает. Таким тоном он никого ни в чем не убедит, - Нам нужна ваша машина. Дайте нам ключи… п-пожалуйста?
Высокий плотный дядька отвлекся от своего телевизора и посмотрел на перепуганного окровавленного подростка, и только по его выражению лица Джейкоб понял, как выглядит сейчас. И что его сияние ни черта не сработало.
- Господи, парень, ты как?? – воскликнул мужчина, окидывая его пораженным взглядом, - Кто тебя так? Я звоню в скорую! И вызываю полицию!
Джейкоб растерянно наблюдал за тем, как продавец тянется к телефону. Если он позвонит в полицию, папа обо всем узнает, тут же приедет, однако… этим самым окажется в опасности. А он же просто человек, самый обычный, пусть и очень сильный, но у него и в помине нет никакого сияния, он не сможет защититься перед пустыми, которые своей силой застанут его врасплох.
- Нет, нет, нет, не надо полицию, просто одолжите нам машину, и мы уедем, пожалуйста, – испуганно затараторил он. Нельзя подвергать папу опасности, только не это, он же не выдержит потери последнего родителя, но продавец не слушал, искренне веря, что совершает благое дело. И у Джейкоба не осталось выбора, - Стойте, – резко приказал он с такой силой, что ослушаться не получилось бы, - Положите трубку. Не надо никому звонить. Отдайте нам ключи от самой неприметной машины.
Мальчик требовательно протянул руку, и продавец послушно вложил в его ладони ключи, словно так и нужно было. Без сомнений, без колебаний, с совершенно пустым взглядом.
- Нас здесь никогда не было. Забудьте об этом.
Он оглянулся на Эдварда, переживая, все ли сделал правильно.

У них не было выбора – так он себе говорил, когда шагал за Эдвардом по парковке. Они должны были сделать это ради спасения своих же жизней, это было необходимо, иначе им грозила смерть… Одни и те же мысли крутились в его голове по кругу, пока он пытался убедить себя, что все сделал как надо, но ничто не отменяло того факта, что это все еще оставалось обыкновенной кражей. Может, и с применением сверхъестественных сил, однако все еще преступление.
Отец не так его воспитывал.
Он закусил губу – он поступил так отвратительно, а он ведь обещал сам себе, что никогда не будет использовать способности вот так. Это же все равно что насилие над человеком, и это так неправильно! И все равно он забрался на переднее сидение машины, поджимая ноги к груди, обхватывая колени руками. Ему было больно, плохо, он скучал по папе и ощущению безопасности дома, и только что он упал в своих собственных глазах ниже плинтуса.
Но Эдвард, кажется, был им доволен, потрепал его по волосам… Он спрятал лицо в коленях, тихо выдыхая, пытаясь успокоиться. Ему нужна была поддержка, необходима, хоть какое-то человеческое тепло, а этого прикосновения было так мало. Но он не знал, можно ли сказать Эдварду об этом, попросить хотя бы ненадолго его обнять… Они ведь знакомы-то всего несколько часов, они никто друг другу, да и он за рулем, не стоит его отвлекать.
Но еще лучше было бы выпить целую пачку обезболивающего.
Эдвард предложил ему поспать, и он послушно свернулся калачиком на сидении, кутаясь в свою рванную и окровавленную толстовку, хотя сна не было ни в одном глазу – слишком он нервничал, по венам все еще гулял адреналин.
- Я… Да, ты прав, наверно, – нерешительно сказал он, прикрывая глаза, - Но мне так жаль того продавца… нельзя было так с ним. Надо было придумать другой план.
Он нахмурился, крепче обхватывая самого себя руками, почти сгорая от чувства вины. Плохие мысли всплывали одна за одной: продавцу наверняка грозит наказание за то, что в его смену украли машину, папа волнуется за него и уже места себе не находит, и ему самому даже неизвестно, сколько еще он проживет. Он так устал… и сам не заметил, как отрубился – организм слишком вымотался за этот день.
Проснулся он от хлопка закрывшейся автомобильной двери, не сразу осознавая, где он. Салон машины незнакомый, а он проспал слишком мало, чтобы действительно отдохнуть, и сонный мозг работал еще заторможенно. А потом он снова ощутил всю боль от своих порезов и головную боль от выпитого алкоголя, который ему дал Эдвард, и понимание происходящего свалилось на него непомерным грузом: он вдали от дома, в смертельной опасности и пока не может вернуться к отцу.
И он один в машине. Джейкоб оглянулся, начиная паниковать, не понимая, где Эдвард. Как давно он ушел?.. Они остановились на какой-то улице, едва освещенной, и было слишком темно, и вокруг никого не было. Страх в очередной раз липкой волной прошелся по его позвоночнику, он тяжело задышал, напряженно всматриваясь в темноту. Эдвард, он… сбежал? Неужели бросил его?
Нет, нет, нет, только не это. Он судорожно дернул ручку дверцы, но машина оказалась заперта, и это немного успокоило его панику – незачем запирать машину, если ты сбегаешь. Откинувшись на спинку кресла, он попытался взять себя в руки, немного успокоиться – надо лишь немного подождать.
Эдвард вернулся спустя десять минут, которые показались ему целой вечностью. Джей проследил взглядом за ним, пока он обходил машину и забирался на водительское сидение, с облегчением выдыхая. Один он бы не справился со всем этим.
- Ты вернулся! – тихо сказал он, принимая сэндвич из его рук. Есть не хотелось, хотя все же стоило, и он откусил кусочек, почти не чувствуя вкуса, - Мне показалось, что ты сбежал и… оставил меня.
Он испуганно посмотрел на него, так до конца и не отойдя от всего случившегося, все еще переживая и чувствуя страх. Надо было бежать отсюда как можно дальше, спасаться, но в одиночку у него точно не получится. В одиночку он погиб бы еще в том старом пыльном доме, в криках боли, под пыткой, став кормом для монстров.
- Ты… почему ты мне помогаешь? – он заглянул в его глаза, - Ты же не бросишь меня? – он нахмурился, несмело задавая вопрос, от которого зависела его жизнь.

Наверно, сейчас было не время для таких вопросов. Они оба устали, все еще испытывали стресс и страх, которые мешали трезво мыслить и правильно оценивать ситуацию. У Джея болело все тело, порезы ныли, а руку, на которой теперь красовался неаккуратный шов во все предплечье, он уже почти не чувствовал, однако ему было важно услышать ответ. Ему было необходимо знать, насколько он может доверять этому человеку, может ли он наконец позволить себе расслабиться хоть немного и отпустить панический страх того, что он может остаться один на один с пустыми, когда они найдут его.
Но Эдвард лишь отмахнулся от него, не желая ничего объяснять, а переспрашивать, настаивать на ответе он побоялся, чтобы не разозлить его ненароком. Вдруг он тогда выгонит его из машины?.. Джей откинулся на спинку сидения, обнимая себя за плечи, сжимаясь в маленький испуганный бледный комочек темных волос, огромных глаз и окровавленной одежды.
И только тогда он ответил. Спеллман поднял на него взгляд, затихнув, слушая его слова, впитывая, запоминая чуть ли не дословно его обещание не бросать – это немного его успокоило, он преданно посмотрел на своего спасателя, начиная привязываться к нему, несмотря на то, что именно Эдвард и привез его к пустым. Для Джея сейчас важнее было то, что он его вытащил оттуда. Дважды.
Вместе они справятся – так он себе говорил, убеждая самого себя.
Мотель, который Эдди нашел, был старым и ничем не примечался – одинаковые вытянутые домики, поделенные на несколько одинаковых же безликих номеров. Джей осмотрелся, но ничего подозрительнее слоя пыли не заметил, а после того, как на глаза попалась кровать, он вообще перестал беспокоиться о чем-либо, решив, что он может доверять Эдварду в выборе укрытия и здесь их не найдут.
Послушно повинуясь словам Эдди, он сначала отправился в ванну, хотя очень хотелось просто рухнуть в постель и зарыться в одеяло. В зеркало он старался не смотреть – не хотел видеть себя таким, и повернулся к нему спиной, медленно стягивая с себя присохшую с кровью одежду. 
Забираясь под душ он даже не подумал о том, как это будет теперь ощущаться, но стоило направить на себя струю воды, как он тут же зашипел от боли – все порезы разом заныли, будто он встал не под воду, а под кислоту, и он в панике выскочил из ванны, чуть не запутавшись в шторке и не оторвав ее. Пришлось смачивать полотенце и аккуратно обтирать кожу, смывая с себя кровь, пыль того заброшенного дома, холод стальных лезвий, липкий страх.
С последними двумя выходило плохо.
Из ванный он вышел еще более уставшим, но относительно чистым, заторможенно глядя то на Эдди, не понимая толком, что он имеет в виду, то на экран со смутно знакомыми картинками.
- Стой, тебя же зовут Эдвард? – вспомнил он, переводя взгляд на экран, только сейчас понимая всю абсурдность выпавшего именно в этот момент фильма, - А меня Джейкоб, – он слабо улыбнулся, слишком уставший для более бурных выражений своих эмоций, - У меня есть собака, Белла. Мама предложила так назвать, сказала, это будет забавно…
Он широко зевнул, заворачиваясь в чистый халат, даже не возмущаясь, когда махровая ткань скользила по порезам – на это уже не было сил. Влажное полотенце с розоватыми разводами осталось прямо на полу, а он забрался в постель, укрываясь одеялом чуть ли не с головой. Делить постель с кем-то еще было непривычно, но сейчас ему было глубоко плевать на вторжение в личное пространство. Наоборот, он был даже рад, что не придется оставаться одному, и рефлекторно, почти что в полусне, прижался ближе к Эдди – так было спокойнее, теплее и комфортнее. Как-то более защищенно…
В сон он провалился быстро, но спокойными его сновидения не были. Темнота была наполнена затхлым запахом старого дома, лязгом лезвий друг о друга, тихими свистящими звуками разрезаемой плоти, голодными горящими глаза. Неважно, как быстро или далеко он бежал, неважно, как громко звал отца на помощь – они каждый раз догоняли его, цепляясь костлявыми пальцами за его запястья, лодыжки, волосы…
С криком Джейкоб очнулся, резко садясь на кровати, не понимая, где находится. Сердце стучало как бешенное, он никак не мог отдышаться, словно пытался убежать от пустых в этой реальности, а паникующее сознание отказывалось воспринимать окружающую действительность или вспоминать события прошлого дня. Ему казалось, что кошмары через сон пробрались и сюда, что они где-то рядом, готовые схватить его в любой момент.
И когда к нему кто-то прикоснулся с другой стороны кровати, от неожиданности Джей резко отпрянул, сваливаясь на пол.

Призраки его кошмара все еще витали вокруг него, пока он пытался отдышаться, огромными испуганными глазами оглядывая незнакомую комнату, вспоминая, как они здесь оказались. Школа, мороженое, укол, боль, боль, боль, погоня. Эдвард. Он поможет.
Дыхание начало постепенно выравниваться, он принял чужую руку, забираясь обратно в постель, снова замечая, как ноют порезы, как устал организм, пребывающий постоянно в непривычном состоянии стресса. Он ни черта не выспался, но уснуть больше не мог, даже если он все еще сжимал ладонь Эдди, крепко вцепившись в нее пальцами – словно утопающий за последнюю соломинку. Его кожа была теплой, его присутствие рядом – успокаивающим, но этого все равно не хватало. Слишком свежие воспоминания, страх и раны.
Джейкоб плотнее завернулся в одеяло, сворачиваясь в пухленький плюшевый кокон, из которого торчала только темная лохматая макушка.
- Кошмар приснился, – все же объяснился он, пробубнив куда-то в одеяло, - Прости, не хотел тебя будить.
Разжать ладонь все же пришлось, хотя делал он это с сожалением, но кушать ему тоже хотелось. Он с тревогой сверкал глазами из-под грубой мотельной ткани, натянутой по самый нос, однако не сказал ничего, пока Эдвард одевался. Он же все равно не останется, он не обязан возиться с ним, хватит уже того, что он спас ему жизнь – это немало. И он прав, им нужна еда и одежда, а он не в лучшем состоянии, чтобы выходить наружу. Может, большую часть засохшей крови он с себя смысл вчера, но в такой одежде, что у него была, людям лучше не показываться.
Ему придется остаться здесь – одному.
Он вспомнил то липкое чувство страха и отчаяния, когда вчера ждал Эдварда в машине, гадая, вернется ли он – сейчас он подступало снова. Почему он вообще помогает, почему все еще здесь? Джейкоб закусил губу, нервничая, но спросить так и не решился.
- Ты же вернешься?.. – тихо задал он гораздо более важный вопрос.
Ему было не по себе, и никакие слова не могли его успокоить. Эдвард ушел, а он еще долго смотрел на дверь, гадая, станет ли она достаточным препятствием для пустых, может ли он чувствовать себя здесь в безопасности – за тонким слоем дерева, бумаги и гипсокартона.
Дремота, в которую он невольно провалился, даже не заметив, была такой же тревожной, как и все мысли, что крутились у него в голове, однако хотя бы сны ему больше не снились. Он даже успел немного выспаться, пока Эдварда не было, чувствовал себя чуточку лучше, когда тот вернулся и растолкал его.
Увидев его, еще сонный растрепанный Джейкоб улыбнулся, искренне радуясь его возвращению, избавлению от одиночества.
- Уже время завтрака?.. – хлопнул он глазами, только сейчас понимая, как зверски голоден. Пока им не грозила смертельная опасность и не нужно было никуда срочно убегать, он мог бы съесть целого слона.
Осторожно выпутавшись из одеяла, он натянул на себя новую одежду, прикрывая все порезы, стараясь даже не смотреть на собственное тело – ему хватило вчера в зеркале. Повязку с предплечья он снял еще в ванне, и теперь на внутренней стороне руки тянулись неаккуратные стежки, стягивающие порез, который в скором времени станет на редкость уродливым шрамом. Джейкоб вздохнул, стараясь об этом не думать. Не так уж это и важно на фоне того, что за ними гонятся пустые, верно?
В столовой – обшарпанном помещении с пыльными занавесками и как минимум пятью наборами разных стульев – почти никого не было, но в этот момент его больше обрадовало наличие шведского стола и неограниченность порций. Он был таким голодным, что набрал себе сразу всего и много под недоверчивым взглядом Эдварда, который, кажется, не понимал, как желудок тринадцатилетки будет вмещать в себя гору еды.
- Что мы делаем дальше? – спросил он, закидывая в себя яичницу чуть ли не целиком, не жуя, - Мой отец полицейский, он наверняка меня уже ищет. Если мы вернемся в Дерри, он нас защитит, разошлет ориентировки, отыщет эту сумасшедшую парочку…
Чем дольше он говорил, тем отчетливее понимал, что нельзя. Нельзя втягивать во все это папу, он же обычный человек. С пистолетом и твердой рукой, но что он может сделать против сверхъестественного внушения? Как только они вернутся домой, он тоже окажется под угрозой, в смертельной опасности, а голод пустых не позволит им остановиться.
- …Я его больше не увижу, да? – дрогнувшим голосом тихо спросил он, осознавая весь ужас ситуации.
Есть больше не хотелось, и он отодвинул тарелку.

Панкейки немного напоминали резину, а в омлете была яичная скорлупа, но ничто не могло испортить ему завтрак – сейчас абсолютно все казалось невероятно вкусным. Он заглатывал еду, почти не жуя, тут же запивая все чуть ли не приторным какао, и наконец чувствовал, как напряжение последнего дня понемногу отпускает его. На сытый желудок переживать стресс было все же чуточку легче, да и рука перестала так адски болеть – порез начал подживать.
Он оптимистично подумал об отце, начиная рассуждать о том, как полиция может им помочь – надо только вернуться обратно в Дерри и поговорить с папой, и они будут в полной безопасности. У него даже мысли не возникло, что так делать не стоит, пока он не поднял взгляд на Эдди.
Вот же дурак, и как он сам не догадался. Нельзя.
- Я… – растерялся он, пытаясь придумать хоть какой-то аргумент, хоть какой-то повод, чтобы вернуться домой, уже заранее зная, что ничего не выйдет. Он не должен подвергать отца опасности, -…люблю. Ты прав, – тихо признал, поджав губы.
Просто он так скучает по отцу. По дому, по своей собаке, по друзьям, да даже по школе! Притихнув, подросток уткнулся в кружку, но все какао мира не могло бы помочь ему сейчас.
Есть больше не хотелось, и в давящей тишине они довольно быстро закончили завтрак. Джея мучили мысли о том, когда же он сможет увидеть отца и сможет ли вообще, о том, как им справиться с пустыми, как выжить – потому что он понятия не имел, как вообще подросток может выживать в одиночку в этом мире. Откуда брать деньги, еду, одежду… придется красть? У него было это непонятное внушение, которым он воздействовал на людей, но после этого ему было так мерзко. Это же неправильно так поступать с окружающими.
Чем дальше он размышлял об этом, тем хуже ему становилось. Он на автомате шагал за Эдвардом, ничего не замечая перед собой, остановившись, только когда тот позвал его.
- Ты думаешь? – расстроенно спросил он, не имея ни малейшего представления, как вообще теперь жить, - Это же какие-то монстры. А я просто ребенок. Что я могу?..
Может, у него и есть какие-то силы, но вряд ли их правда хватит, чтобы справиться с двумя пустыми, да и Эдди не выглядел настоящим бойцом. Они оба это знали, но Эдди говорил так убедительно, с полной уверенностью… Джей замер, глядя ему в глаза, очень сильно желая ему верить, ведь иначе им остается всю жизнь бежать, и это ужасало. Он к такому не готов.
- Хорошо, – несмело улыбнулся он ему и все же потянулся к нему, наконец обнимая и в чужих руках немного успокаиваясь. Он хотя бы не один во всем этом.

Ему было спокойнее, когда Эдди был рядом. Для ребенка, который никогда не был один, который всегда мог рассчитывать на поддержку семьи и друзей, эта ситуация была бы сущим кошмаром, останься он наедине с самим собой. При таком раскладе он бы уже давно погиб, и потому Эдди казался ему теперь настоящим рыцарем в сверкающих доспехах. Не очень законопослушным, но все же рыцарем – кража машины ведь была им жизненно необходима. Хотя он все еще смутно чувствовал вину за это, даже если понимал, что другого выбора у них не было, если они хотели выжить.
Да и сейчас его гораздо больше волновало то, что он понятия не имеет, когда наконец снова может увидеть родных. Папа, наверно, просто с ума сходит… Нельзя было втягивать его во все это, но нельзя было и просто оставить его в неведении. Он же будет искать его – и найдет, Джей не строил иллюзий по поводу упрямства своего отца. Отследит телефоны, получит доступ к камерам, разошлет его фото во все участки страны. А он не может давать ему еще и лишние подсказки своими звонками.
Мальчишка вздохнул, чувствуя теперь вину и за это тоже. Но так надо, это ради безопасности папы.
Пока они шли обратно в номер, он все пытался изобрести неотслеживаемый способ связи, но все его знания кончались на детективных сериалах, которым особой веры не было, и он понятия не имел, что из этого работает на практике. Эдди он даже спрашивать не стал – вдруг зарубит всю идею на корню? А ему действительно нужно было связаться с отцом. Он должен знать, что он жив и здоров. Громадный шрам на руке не считается. И вообще, он уже заживает.
Тепло объятий немного его успокоило, он, так и не замечая чужой неловкости, начинал мыслить более трезво. Возможно, Эдди прав и в том, что его способности прибавят им очков к выживанию. Джей все еще не был уверен, что он настолько силен, чтобы противостоять пустым, но если он будет знать больше о своей силе, то сможет придумать и дельный план, который их спасет. Сейчас он понимал только то, что у него есть какая-то непонятная возможность воздействовать на людей и заставлять их делать то, что он скажет, и что в состоянии паники его сияние работает менее стабильно, чем при спокойствии. Последнее не очень помогало, учитывая, что они в бегах. Он, наверно, скоро жить начнет в перманентном состоянии паники.
Эдди уже уснул, пока он, свернувшись калачиком на другой половине кровати, под тихий шум телевизора пытался найти возможность связаться с отцом, не выдавая себя. Ведь даже если он сиянием заставит кого-то другого передать информацию, Ден все равно узнает хотя бы адрес этого человека, а это уже наведет на след… Джей вздохнул и перевернулся на другой бок, не замечая, как следом за Эдди проваливается в сон.
Его разбудило шевеление рядом, но на этот раз он отреагировал спокойнее – кошмары не снились, он помнил, где он и с кем. Из-под пледа он вылез, только когда Эдди вышел из душа, послушно подходя ближе, как он велел, невольно задерживая глаза на обнаженном теле чуть дольше, чем позволяли приличия. Они, конечно, в бегах и в постоянной опасности, им надо придумать план действий и найти еду и топливо, однако гормоны есть гормоны. А выглядел Эдди хорошо… а полотенчико такое маленькое…
Джей поднял глаза к его лицу – пора было определиться со следующим шагом, а о полотенчиках он подумает как-нибудь потом.
Больше всего этот план походил на самое обычное бегство, но выбирать им не приходилось – о помощи просить нельзя, встретиться с врагом лицом к лицу будет суицидом. Джей поджал губы – убийство?..
- Ты… хочешь их убить? – он с сомнением свел брови, - Я знаю, что тут либо мы, либо они, но я… я не смогу. Нельзя же просто взять и убить кого-то, я не могу так…
Он растерянно посмотрел на Эдди, не зная, что еще сказать.

Он неуверенно смотрел на Эдди – ему было некомфортно от всего этого разговора. Причинять кому-то боль, даже плохому человеку, даже монстру казалось неправильным, его воспитали совершенно иначе. Папа, конечно, говорил ему, что всегда надо давать сдачи, но в школе его никто не обижал и его советы так и не пригодились. А что делать, если его будут преследовать серийные убийцы, чтобы высосать из него магическую силу, папа никогда не говорил.
Но ему стоит слушать Эдди – он-то точно знает, что сейчас делать, он выглядел так уверенно, что испуганный малолетка доверял ему безоговорочно. Если надо убить пустых… то он честно попытается.
- Х-хорошо, – запнувшись, выпалил он, неловко улыбаясь от его глупых шуток.
Попытки разрядить обстановку не дали особого результата, Джей все еще был напряжен, не уверен в себе и своих силах. Раньше все было проще – он даже не задумывался, когда чего-то хотел, просто просил и получал желаемое. Когда же это требовалось сделать по указке, он словно разом терял все свои силы и становился обычным подростком.
Обычным смущенным подростком, потому что его собеседник был полностью обнажен за исключением коротенького полотенца – это тоже сбивало с учебного настроя.
Джей вздохнул, поднимая взгляд от голого живота Эдди. Да, точно, его глаза вот здесь.
- Я могу отдавать приказы, но вряд ли у меня получится, если человек будет сопротивляться, – с сомнением протянул он, все еще не понимая настоящей силы своего сияния, - А про сны я даже никогда не думал. Я правда так могу? – удивленно спросил он, заинтересовываясь все больше в рассказе Эдди.
Если у него получится, он сможет связаться с отцом, сказать ему хотя бы, что с ним все в порядке. Он опустил свои ладони на раскрытые ладони Эдди, внимательно слушая его, ожидая каких-то инструкций, правил по использованию сияния, готовый учиться.
План звучал до невозможности глупо, и он недоуменно моргнул, спустя мгновение соображая, что это еще одна дурацкая шутка.
- Ну.. да, – на автомате согласился он, нервно улыбаясь.
Он выдохнул, пытаясь сосредоточиться, вспомнить, как ощущалось его сияние, когда он просил родителей купить еще одну порцию мороженого или разрешения не спать до утра, как это ощущалось, когда он приказывал мужчине в прокате отдать им машину. И у него не получалось поймать ни тот, ни другой настрой: в первом случае он был спокоен, счастлив, во втором же – смертельно напуган. Сейчас он больше нервничал, не мог даже привести мысли в порядок.
- Что, например?.. – совсем растерялся он, не понимая, какие здесь рамки дозволенного.
Джей был слишком хорошим ребенком, чтобы воспользоваться ситуацией и приказать ему что-то и в самом деле плохое, но все еще переживал, что мог невольно обидеть чем-то Эдди. С другой стороны… это была слишком интересная мысль, чтобы он ей не поддался. Немного смущающе, но ведь можно же свести все в шутку.
Мальчишка чуть дернул уголками губ, сдерживая неловкую улыбку.
- С-сними полотенце.
Он пытался сделать тон более приказным, вложить в слова ту свою силу, которую он еще не до конца понимал… и ничего не получилось. Джей немного испуганно замер, вытаращившись на него, сам удивляясь, что он вообще набрался смелости ляпнуть что-то подобное.
- …Не получилось, да?

Ему всегда нравилось учиться. Новая информация, истории, способы решения проблем и задач – он впитывал все это как губка, быстро находя возможности применения на примерах и практике. Но то было в школе, с квалифицированными учителями, учебниками и продуманными заданиями – все то, чего ему никто не мог дать по его сиянию. Он знал, что Эдди старается, пытаясь объяснить ему, как все это работает, однако их силы были слишком разными и они далеко не всегда понимали друг друга, тем более что их бесконечный побег требовал от него гораздо более продвинутого уровня убеждения, чем он привык применять мимоходом, между делом, иногда даже не замечая этого.
Эдди в качестве учителя было недостаточно, и обучение шло медленно.
Особенно когда он напрочь сломал себе режим сна, пытаясь научиться ориентироваться в этой реальности, чтобы связаться с отцом. То, что папа до сих пор даже узнать не мог, что он жив и здоров, просто пока не может вернуться, сильно угнетало его, он переживал за свою семью. Отец наверняка себе места не находит и с ног сбился, пытаясь его найти, да и Эли наверняка переживает… На попытки связать свой сон с чужим уходило много времени, но и отказаться от этого он не мог, волнуясь за родных.
Постоянная дорога и страх погони тоже не помогали делу. Говорят, что в стрессовых ситуациях люди начинают мыслить быстрее, способны на удивительные вещи, но он просто чувствовал постоянную подавленность и усталость. И дискомфорт от необходимости постоянно врать и попыток заставить людей делать то, что им поможет. Он прекрасно понимал, что без его сияния они не выживут, но совесть этот аргумент успокоить не мог. Даже когда у них появилась удобная мягкая постель и вкусная еда из-за его внушения.
Немного легче становилось от присутствия Эдди – ему важно было понимать, что он не один против всего мира. И чувствовать его заботу. Странно, потому что он видел, насколько непривычной для него была эта роль, но на самом деле у него получалось довольно неплохо. У них была еда и кров, а дар Эдди позволял им избегать неприятностей и пустых – самое близкое к безопасности, что они могли иметь сейчас.
И общение – это было едва ли не важнее всего прочего. Джей быстро привязался к нему, и еще быстрее это переросло в симпатию. Ему постоянно хотелось быть рядом с ним, быть в центре его внимания, смотреть на него, говорить с ним… касаться его. Новые эмоции, ничего подобного он раньше не испытывал, однако же это было так неожиданно приятно. И смущающе. И волнующе. И все равно приятно.
Он еще не понимал, что происходит, но ему нравилось происходящее. Можно было притворяться иногда, что это всего лишь безобидное путешествие с лучшим другом. Бесконечная череда пыльных мотелей, дешевые бургеры, но совместные просмотры кино за ведром попкорна, долгая дорога под отличную музыку. И Эдди. Оно того стоит.
- Может, сходим сегодня куда-нибудь? – задумчиво спросил он, плюхаясь на кровать, - Да, я знаю, что нельзя… – вздохнул он, сам же отвечая на свой вопрос, - Или какой-нибудь фильм? У нас еще осталась пачка попкорна, посмотрим, что показывают? Или... ты куда-то собираешься? – он нахмурился.
Эдди не стал его толком слушать, выдавая короткие инструкции. Джей проводил его взглядом с едва заметной обидой, но он уже привык – может, тот уловил какую-нибудь возможность добыть еду, или новую машину, или еще что-нибудь полезное. А ему лучше оставаться здесь, в безопасности, ведь именно он является главной целью пустых. Скучно, но что поделать.
Пачка попкорна все еще была в его распоряжении, и он долистал каналы до вроде неплохого детектива, устраиваясь на кровати перед телевизором. Жаль, конечно, что Эдди не рядом… Он попробовал кидать ему сообщения, но тот не отвечал, и ему пришлось сдаться.
Он досмотрел фильм, потом еще один, потом принялся бесцельно листать каналы, пока не услышал звук открываемой двери. Ну наконец-то! Джей уже начинал беспокоиться, успел позвонить Эдди, на всякий случай испугаться за него, но все еще терпеливо ждал.
- Ты не брал трубку!.. – начал был возмущаться он, прежде чем увидел, что парень не один, и завис на несколько мгновений, - А это… кто?
Громко щелкнул выключатель, вспыхнули лампы. Джей замер в дверях спальни, скрестив руки, недовольно глядя на парочку.

Ему это не нравилось. Ему это совершенно не нравилось. Видеть Эдди в обнимку с какой-то пьяной полуголой девицей – не нужно быть гением, чтобы догадаться, чем они собирались здесь заниматься. В номере с единственной комнатой, где и в помине не было никакого уединения, учитывая, что ему выходить за дверь запрещалось из соображений безопасности. Они тут собирались трахаться прямо у него на глазах, что ли?!
И он был дико зол. В то время, пока он волновался за Эдди, ведь он не отвечал на звонки, тот просто развлекался, кажется, тоже выпивал. Это вообще первая девушка за эту ночь, которой он лез под юбку?.. Ему стало так мерзко от всего этого, что захотелось выпихнуть их обоих отсюда. Пусть занимаются чем угодно, но только не здесь, не так… и вообще, не с Эдди. Разве он не должен заботиться только о его безопасности, после того как сам же и втравил его во всю эту историю?
Джей раздраженно смотрел на парочку, даже ничего не комментируя. Младший брат, так младший брат. Ему казалось, что если он откроет рот, то они скорее только поругаются, хотя он толком и не понимал, почему именно он злится. Однако отчего-то у него было такое ощущение, словно его… предали. Хотя разве имел он на это право? Друзья не запрещают друг другу проводить время с девушками, а Эдди взрослый, ему же, наверно, это нужно…
Но не прямо у него на глазах же!
- Я не ребенок, – резко ответил он, как только Эдди не слишком-то вежливо выпроводил свою девицу, - А даже если бы спал, что ты собирался делать, переспать с ней на другой стороне кровати? Подожди, Чарли, не шуми, а то разбудим младшего брата?
Он и сам удивился, сколько в его словах, оказывается, могло быть яда. Никогда еще он не чувствовал себя так – странная смесь из обиды, злости и разочарования. Ему хотелось запереться в ванне и разрыдаться, но он не понимал, откуда вообще такое желание и подобные эмоции, поэтому пытался сдерживать себя. Со слезами работало, однако злость контролю так легко не поддавалась и вырывалась из него волнами. Еще немного – и будет настоящий девятый вал.
- И кто мне постоянно твердил о том, чтобы я не разговаривал с незнакомцами? – тон становился все громче, обвинений во фразах все больше, - Зачем вообще тогда весь этот побег и меры безопасности, если ты тянешь в наше укрытие первых встречных? Тебе желание присунуть кому-нибудь важнее наших жизней, что ли?
Джей обвиняюще ткнул его в грудь, морщась от запаха перегара. Алкоголь притупляет сияние, это он помнил – и если бы опасность действительно была, Эдди ведь даже не почувствовал бы ее. Его могли отловить пустые, а он бы остался один в этом номере, даже не зная, что происходит, постоянно набирая номер, который не отвечает. И все ради какой-то девчонки! Разве не должно хватать его самого?..
- Почему ты даже трубку не брал? – закусив губу от обиды, спросил он, - Разве мы не договорились всегда отвечать на звонок? Вдруг бы с тобой что-то случилось, я же волновался! – вскричал он, уже не сдерживаясь, его понесло, - Я беспокоился, а ты просто клеил девчонок и пил, придурок!

Никогда еще за все время их знакомства Эдди так сильно его не раздражал. Пугал в самом начале, внушал надежду и привязанность, чувство защищенности, но никогда еще не злил вот так вот. А Джей, даже если понимал, что действительно стоящих причин злиться нет, уже никак не мог остановить это, а Эдди своим перегаром и пьяным тоном только копал себе могилу глубже.
Неужели он и в самом деле не понимал, как он за него переживал?! За какие грехи ему достался такой тупой напарник?..
Тупой и пьяный – Джей скорчил недовольную мину, вдыхая запах перегара, которым как будто пропиталась вся маленькая комнатка их номера. Еще немного – и его начнет тошнить и от пьяного тела рядом, и от всей этой ситуации в целом.
- Набухаться тоже было твоей физической потребностью? – все еще злился он, отчитывая Эдди как несознательную малолетку, - Ты же сам знаешь, как хреново действует сияние из-за алкоголя! Ты не заметил бы опасности, даже если пустые прошли у тебя прямо под носом!
Его бесило, как безалаберно Эдди относиться к их безопасности, бесило, что он притащил сюда какую-то непонятную девчонку, бесило, что он напился, что оставил его одного на весь вечер, что променял его на возможность быстрого перепихона. Но только после его вопроса он смог сложить два и два.
Да.
Да, он хотел бы, чтобы он клеил его. Держался с ним за руки, целовался, влюбленно смотрел, постоянно касался, и что там еще делают парочки во всех этим милых романтических фильмах.
Он удивленно моргнул, глядя на него, только сейчас понимая, почему вся эта ситуация так его разозлила. Он привязался к Эдди настолько, что влюбился в него, а его раздражение – на самом деле глупая, ужасная ревность, и это осознание поразило его, словно молния.
- Я… – он недоуменно смотрел на него, пытаясь уложить новую информацию в голове и не справляясь, пока Эдди просто рассмеялся ему в лицо, заявляя, что никогда не заинтересуется в парне в романтическом смысле.
Вот так ощущается первая влюбленность? Как целая куча ножей, которые вонзаются прямо в сердце и причиняют боль с каждым движением, с каждым вздохом, с каждой мыслью.
Ему не нравятся парни.
Ему не нравится сам Джей.
Несложная логическая цепочка, наглядно показывающая, сколько у него есть шансов.
Эдди погрозил ему пальцем, словно он был маленьким нашкодившим ребенком, и ушел в ванну, а Джей так и остался стоять ровно на том же самом месте. Все с теми же мыслями, которые по кругу бродили в его голове, раз за разом разбивая ему сердце: любит только девочек – считает его ребенком – не заинтересуется им.
Никогда раньше он еще не хотел так сильно домой, подальше от всех этих эмоций, от Эдди, вообще от всей этой ситуации. Он даже не мог поговорить ни с кем об этом, хотя отчаянно нуждался в том, чтобы выговориться, облегчить давящий на душу груз. Ему так не хватало Эли, которая всегда находила нужные слов…
Вздрогнув, он отмер, когда сквозь шум льющейся воды заслышал стон. Тихий, хриплый стон, и он подошел ближе к двери, прикладывая ухо к щелке между хлипкой дверью и косяком, прислушиваясь – еще один стон. Красивый, полный удовольствия, но ему сейчас стало только хуже. Джей резко отпрянул от двери, закусив губу, подавляя в себе все крики возмущения и злости.
Нет, он не будет это слушать, хватит с него Эдди на сегодня. Он включил музыкальный канал чуть ли не на полную громкость телевизора – какая-то дурацкая современная попса заглушала и звуки из ванны, и его собственные мысли. Он не хотел больше думать обо всем этом. Он хотел бы просто забыть то, что узнал сегодня.
Игнорируя Эдди, он ничего не ответил и на “малявку”, хотя его всегда раздражало это дурацкое слово в его адрес. Только укрылся плотнее единственным одеялом, что у них было, заворачиваясь в кокон, и отвернулся к стенке, не желая даже видеть этого придурка.