“ siren song | |
|
NEVAH-HAVEN |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » NEVAH-HAVEN » THE DEAD ZONE » [19.02.20] haven, siren song
“ siren song | |
|
[! "зона кошмара/страха"]
Воистину, многие ужасные древние тайны Земли лучше оставить неразгаданными - кошмарные тайны, которые не имеют никакого отношения к роду человеческому и которые можно постичь лишь ценой своего покоя и рассудка; сокровенные страшные тайны, знание которых превращает любого в чужака среди людей, влачащего свой путь в одиночестве.
То немногое видимое среди беспросветной тьмы захвативший городской парк Хэйвена, выглядящий больше чем почти готовый дикий лес, чем аккуратное нагромождение металла и бетона детских площадок, поражало и ужасало любого, попавшего под влияние проклятия бедной, испуганной школьницы, что пряталась среди деревьев.
Ощущения были такими, словно ты смотришь на привычный мир своими глазами, но подсознание чувствует неким скрытым оком, что вся окружающая тебя реальность всего лишь хитросплетение схожести двух миров и внутреннего нежелания принимать ужасающий н а с т о я щ и й мир по ту сторону морока. Подобно тем мимолетным сценам, что мы все видим в тот момент, когда нами овладевает пустота сна и мы отдаем себя во власть божеств сновидений, погружаясь настолько глубоко в собственное подсознание, что обретаем способность ВИДЕТЬ настоящий, не прикрытый субъективным взглядом и привитыми в детстве ассоциациями, мир.
В сновидениях мы всегда видим настоящий цвет вселенной.
Ну а чернила, что мы используем для запечатления образов на бумаге, кажутся слишком бледным, слишком реалистичным средством, чтобы выразить наши невероятные воспоминания. Это как если бы наша внутренняя сущность вырвалась из пут повседневности и объективности и стала упиваться освобожденными эмоциями, которые стремительно угасают, когда мы пытаемся передать их. В грезах и сновидениях таятся величайшие творения человечества, поскольку они не связаны реальными законами черт и цветов. ©И именно поэтому то видимое в ту ночь в парке так пугало, смущало и будоражило разум человека. Что остается скудному смертному разуму, когда перед примитивным механизмом глаз плывет сама ткань реальности, выставляя на свет неприглядный, отвратительный нереальный реализм. Восприятие менялось с каждым шагом. Серые невзрачные не привлекающие ранее к себе внимание тени вдруг обрели четкие чернеющие глубиной границы, меняющиеся с ужасающей скоростью и принимающие столь отвратительные формы, что хочется выколоть себе глаза, лишь бы не видеть этого. Но даже без зрения эти образы уже отпечатаны в самой сердцевине разума, живя и меняясь уже там, опутывая своими мерзкими склизкими путами разум несчастного человечишки. Плотоядно развлекаясь и дразня мозг, эти ТВАРИ стимулируют воображение до такой степени, что все пять чувств сливаются в одно, подменяя друг друга каждый миг.
В тот момент ты начинаешь чувствовать взявшийся ниоткуда тлетворный запах гниющей плоти или же, если повезет, твои легкие наполнит болотная жижа, неся с собой не менее отвратительную вонь затхлой стоячей воды. И вот тогда тени-щупальца начинают принимать более знакомые, но не менее отвратительные формы и цвета, играя на твоих самых ужасных и потаенных кошмаров, что только моно представить.
Тьма сгущается, завлекая тебя к самому источнику всей этой мерзости. Ты понимаешь, что больше идти некуда, но ТУДА идти не хочется еще больше. Твои ноги двигаются сами по себе. Или ими двигают достигшие твоей тени щупальца вселенского ужаса?
"Мы ведь живем на этой земле не для того, чтобы ответы получать".
Майлсу часто снились кошмары. Ему сказали, это из-за болезни. Реальность его маленькой жизни кроилась в них на лохматые лоскуты и вплеталась сама в себя. С собственной кухни он мог смотреть в нацистскую печь. Выйти на крыльцо и оказаться в кромешной темноте.
Как сейчас.
Последние полгода кошмары подутихли, он уже не просыпался с криком, застрявшим в горле. Сюжеты стали отражением прожитого дня, довольно скучными и напитанными в основном только тем, что он встретил накануне. В некоторой степени Майло даже скучал по тому разнообразию, которое у него было прежде. Жизнь сама по себе стала более пресной, как будто прежде он ходил по острым камням босиком, а сейчас - в тряпичной обуви. Чуть больше комфорта. Намного меньше смысла.
Но сейчас. Сейчас все эти темные тени, бежавшие за его спиной ровно так, чтобы он мог увидеть краем глаза движение, но не увидеть, что именно движется - все эти плоские черные люди, крадущиеся по стенам - все эти немые крики - воплощались перед ним.
Майлс сам сделал первый шаг вперед, навстречу зеву кошмара, затем второй. И третий. Не было повода щипать себя за руку или проверять, работают ли часы. У него не было часов, в любом случае. Он вышел пройтись и даже не взял мобильник. Тоскливое, зовущее чувство выгнало его из дома задолго до того, как обрело неведомые формы прямо здесь, прямо сейчас. Майлс пошел им навстречу, потому что узнал их все.
Все формы своего несчастья.
Он крутил головой, углубляясь под деревья и широко открытыми глазами смотрел на то, что происходило вокруг. Запах... запах мертвых птиц на сыром песке, тухлых водорослей, прогорклой капусты. Как бензиновая пленка, запахи переливались из одного в другой, и все вокруг делало так же. Любой образ, став достаточно четким, чтобы Майлс его увидел, тут же кривился и таял.
Майлс вступил под своды парковых деревьев как под полог самого странного и самого жуткого театра. Испуг не был его главным чувством — его вело за руку отчаяние, филигранное, поднятое из глубины его души и заточенное отчаяние. “Опять надо жить. Надо жить. Опять”. Каждый гребаный день. Ты открываешь глаза и, как в монологе того комика, тяжесть уже здесь. Она уже на твоих плечах и каждый день клонит тебя к земле, как будто мало могилы где-то там впереди —— головы не поднимай, в небо не смотри, и крыльев у тебя нет, тебе всего лишь опять надо жить.
Майлс судорожно выдохнул и схватился рукой за горло. Сжимается. Комок, как будто сейчас подкатят слезы. Он видел эти цвета, когда совсем больными глазами смотрел за порог и закрывал дверь. Там был сочный, солнечный день, который глазами Майло преломлялся в пыльный и сухой, бесцветный мертвецкий полдень. Прохладный под солнцем дом становился влажным болотом, и Майло тонул в нем, едва передвигая ноги.
"Цвета оно уже не отражало, такая судьба ждет все больные зеркала".
То самое отчаяние, высеченное в острой и изящной форме могло сорваться в любой момент — оно целилось в его грудь, Майло видел это отовсюду. И он брел вперед, упрямый и растерянный одновременно.
“Я сошел с ума”, — он чувствовал, что должен прожить происходящее на максимум, чтобы его грудная клетка разорвалась изнутри, во все стороны вспоротая этим острым, беспощадным отчаянием. — “Как мама. Я в психозе”.
Он шел, повинуясь немому компасу нарастающего кошмара и был уверен, что сделает очередной шаг. Пока не ощутил чужое присутствие. Кто-то был рядом. И Майлс замер, от этого понимания лишившись всяческой смелости. Теперь он чувствовал себя больным — и очень уставшим.
"Чем больше кто-то превращается в ничто, тем больше ему нужна моральная поддержка".
[indent] ОТКРОЙ ЭТУ БЛЯДСКУЮ ДВЕРЬ, ПОЛЛИН!
[indent] [indent] ОТКРОЙ БЛЯДСКУЮ ДВЕРЬ!
[indent] Хлипкая, практически картонная дверь содрогалась под ударами громадных кулаков мистера Джо Паркера. Удивительно, что эта единственная преграда между ним и его извращенно-любимой и ненавистной падчерицей держалась. Держалась, но не сдерживала ни единого звука, заставляя девушку вздрагивать синхронно с ударами и криками. Мужчина был просто в ярости, что усиливалась уже потребленным им алкоголем. Словно все самые жуткие кошмары школьницы разом обрели жизнь в теле этого мужчины. И вот они настойчиво требовали ее тело на растерзание.
Пожалуйста, исчезни.
[indent] Полли не без труда сдвинула с места старую, едва держащуюся старую, если не сказать старинную, стиральную машинку ближе ко входу, самым краем прижимая открывающуюся вовнутрь /повезло/ дверь. И тут же отскочила назад, словно отчим мог схватить ее через стену. Сегодня она впервые за годы посмела отказать этому монстру, и этот факт пугал не меньше громящего сейчас их пародию на едва дотягивающий до нормального домишку пьяного чудовища. Восемнадцатое февраля. Гребаное восемнадцатое февраля, магическим образом убившее всю потенциально возможную жизнь Поллин Паркер.
[indent] [indent] Какого хрена вся эта херота происходила именно с ней и именно сейчас?
Пожалуйста, дай мне исчезнуть.
[indent] [indent] [indent] Я УБЬЮ ТЕБЯ, МЕЛКАЯ ШЛЮХА!
[indent] Девочка тряслась от страха, понимая, что в таком состоянии эти угрозы были вполне реальны и воплощаемы. Вот уже сколько месяцев Джо не позволял себя напиваться до такого состояния, но всему рано или поздно приходит конец. Полли забралась внутрь ванны, свернулась калачиком, закрыла глаза, прикрыла уши руками и тихо заплакала, позволяя страху завладеть собой. Крики отчима и его монотонный стук в дверь смешивались в одну ужасную какофонию...
[indent] Сквозь закрытые глаза Поллин не могла увидеть, как нечто мерзкое и темное стало расползаться из-под ванны, в которой лежала девочка. Хот, даже если бы она смотрела внимательно в тут точку, вряд ли бы что-то увидела. Это самое нечто не предназначалось для глаз Поллин, да и людей в целом. Настоящее воплощение древнего и забытого ужаса медленно набирала силы, каждую секунду меняя свои формы и размеры. Касаясь теней и пожирая их, превращая в себе подобную массу, это нечто становилось все больше и всеобъемлюще, распространяя не только ощущение ужаса, но и вбирая в себя все звуки вокруг.
Словно ты упал в бесконечно глубокое темное болото.
[indent] Крики отчима затихли. Да и стук сошел на нет. Поллин слышала сквозь неясный шум, создаваемый циркулирующей по венам собственной крови, как интонация Джо изменилась. Теперь все внимание мужчины было приковано к происходящему в его собственной ̶к̶о̶м̶н̶а̶т̶е̶ голове, что было на руку школьнице. Можно попытаться сбежать...
[indent] Полли все еще было страшно, но она нашла в себе силы разобрать свои баррикады и выбраться из ванной. Отчима по близости не было, но его крики еще были слышны.
[indent] [indent] [indent] ЧТО ЭТО ЗА ХЕРНЯ ТВОРИТСЯ, Э?!
[indent] "М, а вот и белочка пришла. - подумала Полли, немного успокаиваясь и уже более уверенно двигаясь в сторону входной двери". Но она даже не успела коснуться дверной ручки, как ее руку перехватил отчим. "Это ты их позвала? - брызжа слюной прокричал Джо, все крепче сжимая запястье девочки". Полли попыталась высвободиться, но она была слишком слаба ,что бы противостоять отчиму. Тем более, когда он был в таком состоянии. "Джо, блядь, отпусти меня! - Школьница все пыталась и пыталась освободиться. - Эта херня только в твоей голове". Но отчим и не слушал ее. Он медленно стал поднимать свободную руку с зажатым в ней огромным кухонным ножом. "Ты разве не видишь ИХ? А я вижу. Вижу, что они идут из твоей дрянной головы. - глаза отчима смотрели сквозь Поллин". Что, в принципе, часто бывало, но в этот раз ощущения были как-то по особенному незнакомо ужасны. И тут девочка вспомнила, как вчера в абсолютно противоположном, но идентичном состоянии находился Кэсс - не в пьяном ужасе, но в наркоманском счастье. И он так же обвинял именно Полли в своем состоянии.
[indent] И тут девочка стало до ужаса страшно. Какой-то частью своего сознания она стала верить, что может так влиять на окружающих ее людей. Но это было не нормально. Н Е П Р А В И Л Ь Н О. Из последних сил она дернула рукой, высвобождаясь из цепкой хватки Джо. Игнорируя случайно полученный в этот момент порез, она что есть силы дернула на себя входную дверь, стараясь попасть по мистеру Паркеру, и что есть силы побежала вперед в темноту, гонимая охватившим ее ужасом и страхом.
[indent] Они ее и привели под лапы старой ели, что росла в центре Хэйвенского парка.
Что за херню я сотворила?
"Но он такой хрупкий, легкоранимый, переживает из-за всякой ерунды, постоять за себя не может, катит жизнь свою перед собой как мячик, как тачку старьевщика, полную печали".
Майлс ничего толком не видел в парковой темноте, свет фонарей как будто заглушило, выкрутило яркость на самый минимум. Только видения продолжались, запахи были едва ли не осязаемыми, и ведущая партия в этой какофонии оставалась за отчаянием, но четче любого несуществующего (он был уверен в несуществующих вокруг него кошмарах - они тут и одновременно их нет, и это его психика как-то умудрялась мирить между собой) слышалось чужое присутствие. Сбитое дыхание, похожее на всхлипы или резкие вдохи и выдохи от большой усталости, шорохи одежды, треск тонких, ломких былинок.
"Сейчас не канун Дня всех святых. И все-таки", - сказал голос. - "Если монстр выполз из-под твоей кровати и караулил тебя вот здесь, сделал твою дорогу сюда прямой и легкой, закрыл твои глаза и накрыл ладонями твои уши. Если ты будешь одним из тех исчезнувших, от которых осталась запись с видеокамеры наружного наблюдения, последние свидетельства, и больше ничего. Если все так. Почему бы тебе не побежать прочь? Потому что декорации вокруг слишком хороши и это некрасиво - сбегать, когда кто-то так постарался для тебя?"
Майлс медленно покрутил головой. Он слышал еще кое-какие звуки. Отовсюду срывались птицы. Шелест веток, удары крыльев о воздух, но ни одного крика. В абсолютном молчании они пролетали, мелькнув иногда на фоне видимого ему фонаря, чтобы подняться выше деревьев и остаться там, сложившись в один безумный узор, одно мурмурирующее тело.
Он провожал их взглядом, пока они не терялись в темноте. За кронами деревьев, за куполом полного мрака сотворенных иллюзий, он не мог их увидеть, но испытывал странное и непостоянное чувство. Как будто знал, что они там, знал эти движения, которые они совершают в нетерпеливом и слаженном полете. Они ждали и их ожидание Майлс чувствовал тоже. Птицы, если вы не знали, не очень-то любят летать, это просто необходимость и летать поменьше ни одна из них не откажется. Еще птицы спят ночью, не все, но многие. Но они поднялись в воздух и затеяли странный ночной полет. Хотелось бы Майлсу знать, зачем и главное, почему он так уверен в этом - что они сейчас кружат и ждут.
Сложно было объяснить, как это было по факту, но у этого происшествия был немного другой... вкус? Птицы и безумные декорации, которые он видел вокруг - были вещами разного сорта, хотя казалось бы, как он мог быть уверен? Откуда он знал?
- Я тебя... слышу, - произнес он, сглотнув густую слюну. Майлс очень хотел пить, по ночам и утрам таблетки вызывали жажду, язык просто лип к нёбу. - Ты тоже здесь... ждешь? Что будем делать?
Вот так неожиданно появился ответ на вопрос, почему Майлс еще не сделал отсюда ноги. Он ждал, и птицы ждали. И тот, кого Майлс услышал, тоже, наверное, ждал? Даже если за раскидистой елью шуршал монстр, Майлс хотел бы знать, что тот собирается делать, в эпицентре полного безумного кошмара.
"Ты знаешь, откуда берутся люди? До меня наконец-то дошло. Они возникают из ночи".
Он тронулся вперед, на шорохи, медленными, небольшими шагами. От предметов оставались только слабые очертания в такой глухой темноте, но ее он увидел ясно, словно лампы били из-под земли холодным белым светом. Рыжие волосы, в которых он заметил пару сухих еловых иголок, темные, бдительные глаза, припухшие от слез. Она едва угадывалась живой в таком странном освещении и таком странном месте, словно Майлсу повстречался призрак.
Но он видел, что она дышит - и что она пряталась здесь.
- Привет, - Майлс смотрел на нее, не понимая, что чувствует. Уж точно не страх и не злость. Но улыбаться не мог, темень, схлопнувшаяся вокруг него, слишком давила. Он стянул с себя куртку, оставшись в старом свитере, и сделал последние пару шагов вперед, протягивая куртку ей. - Возьмешь?
Вы здесь » NEVAH-HAVEN » THE DEAD ZONE » [19.02.20] haven, siren song